– Айна, не уходи из дома. Прости меня, если сможешь. Останься! Не обижу никогда больше. Никогда! Клянусь собственной жизнью!
Женщина чувствовала себя едва ли лучше хозяина. Она сидела рядом с ним, гладила его по спине и ничего не хотела отвечать. Но ему этот вопрос был очень важен.
– Айна! Ты меня слышишь? Я хочу все по закону сделать. Чтобы ты стала моей женой, потом наследницей. Чтобы родила мне сына, а, может быть, и несколько сыновей. Я буду самым счастливым человеком. А? Айна?
– Нет, Хенрикки, сомневаюсь, что я способна зачать ребенка. Мое здоровье подорвано тяжелыми ведрами для коров, спина больная.
Айна встала и пошла заниматься хозяйственными делами. Комната Олави уже была пуста. Тело готовили к погребению. Мальчик будет похоронен в двухстах метрах от дома, на родовом кладбище. Женщина присела на краешек кровати, где еще совсем недавно лежал Олави, погладила место, где находилась его головка, ей стало совсем невмоготу. И она сама, и отец мальчика в последний месяц понимали, каков будет исход. Мальчик медленно умирал. Ему не в силах были помочь никакие врачи.
Хенрикки несколько раз вывозил своих детей и жену в Хельсинки, чтобы показать лучшим докторам, но ни одно медицинское светило не могло дать гарантии его любимым сыновьям и жене. Ужасный перекос ДНК, болезнь крови передается по наследству. Его жена была носителем генетического заболевания. Но ее родители не болели. А вот девочка оказалась подверженной страшному заболеванию.
Никто в семье не мог с уверенностью сказать, кто из семьи окажется следующим кандидатом на семейное кладбище. Его жене и сыновьям не повезло.
День был невыносимо длинный и трудный. Хенрикки был в прострации, периодически разражаясь горькими слезами. Потом успокаивался как-то и тупо смотрел в одно место. Смерть сына была ожидаема, но легче от этого не становилось. Как он сможет пережить уход последнего сыночка, последней надежды, он не знал. Самому хотелось уйти вместе с сыном.
Ночь была тяжелее, чем наполненный болью день. Хенрикки сидел рядом с сыном всю ночь. Айна не отходила ни на минутку. Он был благодарен женщине за то тепло, которым она его поддерживала все эти годы. Хоть они и не были близки, и он исковеркал всю ее жизнь, но она все годы старалась облегчить его судьбу.
В полдень мальчика похоронили. На церемонии присутствовал отец, Айна и все восемь работников. Это были четыре семейных пары, которые жили в отдельных домиках, построенных специально для каждой семьи. Хенрикки создавал для людей хотя бы минимальные блага, чтобы у них не терялось ощущение собственной семьи, когда быт и все 24 часа в сутки принадлежит хозяину. Люди, прожившие на холме уже около 10 лет, были почти как члены семьи. Все оплакивали Олави. А он уже был далеко отсюда. Боль покинула высохшее тельце. Лицо его было спокойно.
Какому родителю хочется остаться на земле, когда умирает его ребенок… Дом опустел. Вернулись с похорон, помянули усопшего и разошлись по своим делам. Животные всегда требуют постоянного внимания и ухода. Выходные и траурные дни – это удел людей.
Айна убрала со стола посуду, вымыла все, прибрала в кухне и села рядом с Хенрикки на скамейку. Погладила его по руке. Ей было бесконечно жаль осиротевшего хозяина. Он по-своему понял ее ласковый жест. Повернулся к ней и сказал всего одну фразу.
– Завтра ты станешь моей женой.
Увидев ее испуганное лицо, он только утвердительно кивнул головой, подтверждая этим кивком твердость своих намерений. Взял палку в руку и поковылял к калитке, где он сидел под зеленой кроной всю последнюю неделю.
