– Я боюсь, если вдруг начнётся война, если слова Бертрана станут правдой. Тогда будет много крови и слёз… и мы умрём. Я очень боюсь смерти.
– Почему?
– Потому что после смерти пустота, сплошная чёрная пустота.
– Только лишь поэтому, Лилиан?
Я пожимаю плечами.
– Не знаю, мадам, я не знаю.
– Смерть – всего лишь переход. Много раз ты проходила через него, Лилиан.
– Как это?
– В одном теле человек проживает несколько жизней. Он меняется, меняется его мировоззрение, взгляды, привычки, меняются его ценности и всё то, к чему он привык, и это повторяется много раз.
….
Через неделю от Розы пришло второе письмо. Она сообщала, что Сесилия постриглась в монахини в монастыре Св. Августа Парижского и дала обет отречения от мира.
«Маленькие капельки утреней росы
Похожи на бусины,
Снятые с шеи Матери-Природы.
Они издают аромат и благоухание чайной розы.
Они звучат, как тончайшие серебряные струны
В пространстве.
Когда они попадают на кожу твою,
Ты ощущаешь Дыхание Жизни.
Солнце отражается в этих утренних капельках
Росы многообразными бликами.
Их так много, что не все цвета способны уместиться
В человеческом сознании.
Маленькие капельки утренней росы
Похожи на горошины звёзд
Или на прозрачные жемчужины,
Притаившиеся в траве.
Они что-то говорят,
Отражаясь от неба и атомов.
Услышишь ли ты звон тончайших колокольчиков?
О, небо, подари ей камни и Солнце,
Свет и Темноту.
Она сохранит их в сердце своём
И познает Величие Твоё».
Маргарита де Пуатье практически не изменилась с той поры, когда был написан её портрет. Разве что на лбу прибавилось несколько свежих морщин, но глаза цвета васильков глядели по-прежнему с задором и неподдельным интересом. На ней было лёгкое розовое манто, плавно облегающее её стройную фигуру. Чуть посеребрённые сединой волосы были аккуратно уложены на затылок. На груди выделялась красивая алмазная брошь в виде виноградной грозди.
– Это и есть моя дорогая Лили! – воскликнула бабушка, как только увидела меня.
Внизу на первом этаже шли приготовления к свадьбе. Свадебные торжества решили устроить, не дожидаясь окончания срока траура из-за опасности политической обстановки. Поговаривали, что на Францию готовится нападение, немцы вот-вот начнут бомбить Париж, провинцию Шампань и другие графства, богатые виноградным промыслом. Франция все эти дни жила в напряжении, меня же удручало то, что мои надежды на мирное существование, по-видимому, не оправдывались. Но если бы кто-нибудь из знакомых нам людей решился попасть в наш дом 15 августа 1938 года, то у него сложилось бы совершенно иное впечатление. Здесь всё дышало праздником, радостью и беззаботностью, ибо никто, ни мама, ни Роза, ни её жених Генри не хотел думать о войне. Сама мысль о ней казалась страшной, ужасной. Сам факт грозящей нестабильности нашей размеренной жизни был удручающ. Но, увы, ни у кого не было средства предотвратить войну, возможно, всё уже было давно решено без нашего участия, всё предопределено свыше, а нам лишь оставалось подчиниться данному порядку.
– Я никогда не видела тебя, но, судя по всему, ты будешь умной и многого добьёшься.
Я смутилась, потому что никто до бабушки не говорил мне таких вещей.
