– Послушай, Лили, вокруг столько страдания, столько боли, с каждым днём сердце моё не выдерживает.
– Но ведь это не выход. Нужно продолжать жить и надеяться, как говорит Августина.
– Жить и надеяться… Но я не могу. Когда я смотрю на эту зелень, на небо, на цветы в саду, начинаю радоваться, но, Лили, всё это растворяется перед лицом потерь. Здесь нет ничего вечного, здесь всё бренно: и я, и Бертран, и мама, и трава с небом. Всё умрёт, всё превратится в гниющий прах.
– Не говори так! Может, ты ещё передумаешь и останешься.
Сесилия покачала головой:
– Нет. Я приняла окончательное решение.
Бывшая кокетка Сесилия была тверда и непреклонна, как никогда. Я поняла это, глядя в её серьёзные глаза под густыми чёрными ресницами.
– Со дня на день приедет бабушка. Она расскажет нам много интересного об Америке. Ты хочешь узнать про Америку?
– Нет. Он больше никогда не вернётся.
Я утешала её, как маленького ребёнка, а она всхлипывала, уткнувшись в моё плечо.
…Белые цветы на твоей могиле,
Они не вяли долго и были так свежи,
Ты потеряла мир, ты потеряла силы
И видишь в небесах немые миражи.
А дождь идёт годами, и над твоей могилой
Он мрачно улыбается, тихонечко поёт.
А сколько же потеряно тобою свежей силы,
Которая тебя на небо позовёт!
Те белые цветы колышутся и плачут,
Прощаются с тобою на вечность, на века,
Подумай же над тем, как жизнь прожить иначе,
Не проводив последние на небе облака.
Не видя ничего, ты прикоснёшься к малости,
Со смертью вновь сольёшься и улетишь во мрак,
И сколько на плечах твоих печали и усталости,
Тобой всё перечёркнуто, всё кажется не так….
…Прощай, Берта, прощай, Сесилия, я уезжаю в школу в Сен Маре, где монахини Св. Франциска будут обучать меня давно забытым истинам, и я буду внимать им, будто всё для меня вновь, хоть это не так. Прощайте, но я обязательно вернусь, чтобы обогреть вас своей любовью во имя того, чтобы вы никогда не разочаровывались и не страдали. Я буду с вами….
ГЛАВА 2 «ШКОЛА СВ. ФРАНЦИСКА»
«Неверно сказать —
красота спасёт мир,
Правильнее сказать —
Сознание красоты спасёт мир».
(Листы сада М.).
Я открываю семейный альбом на первой странице и вглядываюсь в знакомые лица, они начинают жить самостоятельной жизнью, словно раньше я никогда их не знала, и в моей памяти они родились только сейчас. На большом любительском фото запечатлены мама и отец. Они улыбаются, расположившись среди тенистых деревьев в саду. Со следующей фотографии на меня смотрит Сесилия своими наивными детскими озорными глазами. Она прижимает к своей груди букет роз, они кажутся большими, тяжёлыми, почти полностью закрывают её красивое лицо. При мыслях о Сесилии в горле моём застревает комок рыданий, мне с трудом представляется бледная похудевшая Сесилия в монашеской одежде. Нет, я не должна допустить, чтобы она распрощалась навсегда с родным домом и ушла в монастырь! Но разве в силах я удержать Сесилию?
Я переворачиваю страницу и узнаю себя – маленькую девочку в широкополой шляпе и длинном до пят светлом платье. Рыжие кудряшки волос раскиданы по плечам, она тоже немного кокетка с притягательными ямочками на пухлых щёчках.
Фотографии могут многое поведать нам о себе самих, но люди не привыкли сосредотачивать своё внимание на плоских чёрно-белых изображениях.
Я до того поглощена воспоминаниями, что совсем не замечаю, как матушка Антуанетта в чёрной сутане, стоя посреди класса с раскрытой Библией в руках, монотонным усыпляющим голосом читает о житии Св. Николая. У неё заострённое книзу лицо, по форме напоминающее треугольник с водянистыми прозрачными глазами и несколько отвисшими щеками.
