Тут я возмутилась и напомнила предателю:
— Вообще-то вы переметнулись к Белоснежке! Ради этих… живых индульгенций. Так мне сказали.
Барон развел руками:
— А что мне оставалось? Моя дочь пропала, вы целый год были под следствием, а последний месяц – в темнице. Но вы же должны были увидеть…
Холенц отдернул рукав камзола и продемонстрировал мне запястье. Я действительно увидела… что-то… слабое зеленоватое мерцание.
— Моя клятва верности. Я до сих пор ваш слуга. Метка сильна, как и прежде.
— А вы должны были знать, — с горечью напомнила я, — что меня обезмажили.
Барон изменился в лице, помедлил и снова поклонился:
— Простите, ваше величество. Я помню о ритуале. Я просто не мог подумать, что… Нет, я и сейчас не верю. Никто не смог бы обезмажить Великую Моргату. Моя королева, вас ввели в заблуждение.
9. Глава 8.1
Глава 8.1
Разумеется, у меня не имелось никаких комментариев по этому поводу. Как говорится, ни доказать, ни опровергнуть. Но удивление барона показалось мне искренним, и я слегка засомневалась.
Тот мертвец на поляне… бр-р-р… до сих пор вспоминать страшно. Я ведь не просто в него выстрелила, воспользовавшись телесной памятью Моргаты. Я что-то почувствовала. Будто внутри плеснуло силой. И эта сила уничтожила мертвяка, а не только серебряный наконечник.
Барон тем временем с дрожью в голосе продолжил:
— Но вы ли это, моя королева? Нет, я не верю, что родовую магию тейр Вайсланов удалось вырвать из вашей сути… но… Что они с вами сделали, там, в темницах королевского замка? Ее величество Моргата, та, которую я знал, не стала бы прятаться после побега. Она явилась бы сюда, в Холенц-холл, и потребовала бы исполнения клятвы верности!
В словах барона было столько горечи, что я невольно покосилась на мешок с едой у ног. Да, Кровавая Моргата (слышала я и такой эпитет) вряд ли стала бы воровать продукты на кухне. Но я не она.
— Понимаете, — вежливо сказала я. — Все очень запутанно. И вы правы: от прежней Моргаты осталось очень мало. Поэтому прошу меня извинить и… не могли бы вы нас отпустить, потихоньку, без лишнего шума?
Барон провел ладонью по лицу и сказал:
— Да-да, простите. Все и впрямь изменилось. Как я могу вас упрекать… если сам…?
Увлекая меня за собой, куда-то в скрытую до этого неприметную дверцу, Холенц начал быстро рассказывать. Он уложился в несколько минут, но я воспряла духом, особенно после того как барон извлек из-за пазухи плотный свиткок со светящимися печатями.
Выяснилось, что сын барона уже давно плетет против него интриги. Собрав банду, наполовину состоящую из аристократов, а на вторую половину – из всякой швали, баронет организовал заговор. Ему практически удалось убедить соседей в том, что Холенц повредился умом.
Да, барон и вправду был вне себя от горя, даже решился якобы помочь Камилле (слухи о его вкладе в смещение Моргаты были сильно преувеличены), но его разум остался при нем.
И благодаря трезвому рассудку Холенц понимает, что его дни сочтены. Соседи не откажут себе в удовольствии оттяпать по паре ларов(1) земли, обещанных им Эдгаром за сотрудничество. Повод? О, он найдется. И если все вокруг будут петь одну и ту же песню (барон Холенц – предатель, он все еще предан Моргате, проверьте его метку), ни одно судилище Белоснежки не найдет в их словах лжи.
— Тогда, — я машинально отступила, — мое присутствие может сделать еще хуже!
— Все уже сделано до вас, — с пугающей усмешкой заметил барон. — День предполагаемой смерти моей дочери стал сигналом к сбору заговорщиков. Я еще повоюю, конечно же. У меня есть преданные мне люди. Они и выведут вас из замка. Единственное, чего я не мог ожидать – возвращение Астеллы. Я боялся, что Эдгар погубил ее… и истово надеялся на нашу родовую магическую защиту. Ваше величество, — барон остановился и протянул мне свиток, — возьмите. Это защитит вас и Астеллу. Только нужно выполнить одно условие.
