И охотник вернулся с холмов - страница 16

– Я лечу к родственникам в Австралию, – сказала она. – В тепло.

– Я тоже хочу в Австралию! – вздохнул Говард, посмотрев на нее сквозь очки. – Там кенгуру.

Стейси снисходительно улыбнулась и ничего не ответила.

С Говардом до сих пор мы были мало знакомы, но совместная работа на кафедре и общие посиделки в «Кролике» нас как-то сдружили. Он был хороший парень, хотя Лоис говорила о нем «скучный». Но я этого не понимаю. Мне кажется, я тоже жутко скучный. Вот Барм – нет. Он умеет на гитаре играть, отлично поет, танцует, вообще душа компании. А я, как и Говард, предпочитаю молчать, когда вокруг меня туса и шумное веселье. У Говарда, кстати, интересные работы по военной истории, я читал его статьи. Как по мне, человек, который пишет такие статьи, уже априори не скучный.

– Давайте еще выпьем, – предложил Барм. – С Рождеством!

– С Рождеством! Неплохо мы провели эти две недели! – Лоис тряхнула длинной каштановой челкой.

– Мне тоже понравилось! – кивнула Стейси. – Предлагаю на следующий год также остаться на каникулы. Полупустой колледж под конец и ощущение, что весь город – наш, это незабываемо.

– И настолки в «Белом кролике», – кивнул я.

– Вообще огонь! – рассмеялась Лоис.

Ну, нам и в самом деле было весело вместе, и мы пообещали друг другу, что повторим через год, проведем начало рождественских каникул в городе, как и в этот раз.

Я вернулся домой поздно, собрал рюкзак, сложил ноут. «Мифопоэтическая традиция» была почти дописана. На другой день я простился с Оксфордом и рванул в родные края.

Раздол Туманов – страна оленей,

Раздол, одетый в зеленый цвет;

благоуханней, благословенней

в горах окрестных приюта нет:

здесь почва в пятнах, очам приятных,

щедра, цветуща, сладка, чиста,

вздыхает внятно и ароматно,

и здесь косуля всегда сыта.

Плащом просторным, тяжелым дерном

укрыты скалы как бахромой;

в зеленых косах, в тяжелых росах,

что высыхают глухой зимой.

Дункан Бан Макинтайр.

«Раздол Туманов» (1762).

Здесь и далее перевод Е. Витковского.

«Прогноз расстарался и обещал к твоему приезду снежное Рождество по всей Шотландии», – писал отец накануне. Я читал его письмо на планшете, в окошечке профиля был пусто: Дуг не счел нужным заполнить его своей фотографией. А жаль. Я соскучился по нему.

«Алистер сказал, что встретит тебя в Стерлинге двадцать третьего, созвонись с ним. Я пытался научить его наконец пользоваться скайпом, но он, как всегда, уперся и ни в какую».

Хорошие новости Дуг предпочитает сообщать подробно, по электронной почте, а пару раз в неделю мы обмениваемся эсэмэсками примерно такого содержания:

– Ты как?

– Ок. А ты?

– И я.

Но если есть что-то интересное, о чем следует рассказать подробнее, я пишу ему на почту или мы звоним друг другу. Иногда говорим по скайпу, но совсем редко. А с дедом общение – это всегда только телефонный звонок.

– Глаза у меня уже не те, чтобы разбирать крошечные буковки, да и пальцы слишком грубые, чтобы в эти ваши кнопки попадать, – ворчит он, когда предлагаешь ему освоить что-нибудь новое.

Небо над Эдинбургом простуженно хлюпало. Туча заходила с запада, плыла, плыла, пока не поглотила полгорода, не съела верхушку Артурова Трона.

Я немного устал, все-таки пять часов в поезде. Отец еще не пришел с работы, дома никого. Почему-то это было хорошо – сам не знаю почему, вообще-то я соскучился. Я сидел в гостиной, подвиснув в венском кресле-качалке, поджал под себя ноги, не шевелился. За тройной створкой окна ветер раскачивал березу, с красного клена уже облетели почти все листья. Оба дерева были посажены перед домом одновременно, росли голова в голову, давно уже стали выше остроконечного конька крыши.