Но было ли счастье вам с ним?
Расстрелянный, в грязную лужу
Упал и на веки там сник.
Но это всего лишь начало
Великих мучений твоих,
Ведь нет среди моря причала,
А остров, так он для других.
Вся жизнь твоя вечная качка
Средь бурь и великих страстей,
Была ты швеёю и прачкой,
И не было добрых вестей.
Немного спасала Фаина
В Ташкентский период крутой,
С тобой хлопотала за сына,
Хоть трудно ей было самой.
А после блокады на фронте
С успехом читала стихи,
Казалось бы, вот вам, извольте,
Но снова «пришили» грехи.
А грех твой был праведный, Божий,
Ты просто умела писать,
И тем «наказание» строже –
Тебя постарались «списать»…
Но разве возможно поэта
Заставить молчать, не писать,
Пусть все что угодно, но это
Должны были «те» понимать.
И что тебе горе, страданье,
Быть может, привыкла, и все ж
Твой «Реквием» без содроганья
Читать невозможно – он дрожь
Вызывает, волненье,
Душа птицей в клетке кричит.
Какие здесь могут сомненья,
И лира твоя не молчит.
Доселе она беспокоит
Ума и сердца тех людей,
Кто умные зерна находит
В великой работе твоей.
Мне жаль, что я не был в Одессе,
Обидно, что чай не пивал,
Но я поклонюсь поэтессе
Спасибо тебе, что познал…
