Почти четверо суток Павел пропадал неведомо где. Случайно натолкнувшаяся на него Светлана едва признала брата: заплетающаяся походка, мутный взгляд и – поседевший чуб…
Врачи привели его в норму через несколько дней.
Прояснившийся ум заработал с удвоенной силой. Всплывали из памяти какие-то отдалённо похожие случаи – из лекций, из книг. А значит – действовать!
– Время, голубчик, время, его упускать никак нельзя! – седенький дедок-профессор хорошо помнил активного заочника, который за год службы умудрился осилить программу 2 и 3 курсов.
– Процесс, я считаю, обратим, но требуются постоянные занятия, – вторило ему другое «светило».
И книжки с методиками нашлись, и консультанты осведомлённые, а только выходило так, что за конечный результат никто поручиться не мог и браться за столь сомнительную пациентку не решались. Видимо, другого выхода просто не было: должен сам.
Ценой невероятных усилий, интриг, подкупа, активизировав все связи, все резервы, поставив на уши знакомых и случайных знакомых – удалось добиться, чтобы Павел не вернулся в воинскую часть. Задним числом его расписали с Лилей, а дальше – «в связи с недееспособностью супруги…» Светлана имела минутное малодушие робко образумить брата: «А ты никогда об этом не пожалеешь? – подумай, ведь…» Но Павел так на неё зыркнул, что подавилась словами.
Из зловещей лечебницы Павел перевёз Лилю в более человеческие условия. Недавно открытой частной клиникой заведовал его давний знакомец, сосед по дому, где жили с отцом и Светланой.
Отдельную палату Павел оформил сам – так, как требовалось для успеха задуманного, в виде уютной детской. С ярких стен смотрели на больную зверюшки, растения, обычные предметы. На двери появились географические карты, на окнах – цветы. На полочке – самые разные книги. Низкие тумбочки заполнились Олиными игрушками: мозаика, кубики, конструкторы ждали своей очереди. А также карандаши, краски, глина.
Достучаться до спящего мозга можно было, в первую очередь, через мелкую моторику рук. А ещё через органы чувств. Вот почему в дело пошёл и магнитофон: весёлая музыка призвана была прогнать апатию, ритмичная годилась для танцев, а спокойная способствовала крепкому сну. К тому же, прежде знакомые мелодии должны были помочь в восстановлении памяти. В одном научном журнале Павел обнаружил методику применения ароматерапии – и всевозможные эфирные масла тоже были призваны на помощь.
Спустя какое-то время Павел рискнул воспользоваться Лилиными стихами – будет ли реакция? И был невероятно обрадован, когда больная перебила его на третьей строчке: «Сама!» – и выдала без запинки, хотя и без всякого выражения, то, что он впервые прочёл в армии и четыре незнакомые строки:
Просто лечь. Просто сдаться. И просто уснуть.
Ощутить отделенье от тела.
И душа уже вверх полетела.
А у тела коротенький путь.
Не перед тем ли, как лишить себя жизни, сложила Лиля в воспалённом мозгу эти простые и страшные своим равнодушием слова?..
Непременной составляющей лечения являлись и прогулки по лесу, рядом с которым располагалась клиника. Природные виды, звуки, запахи проникали в подсознание, вызывая ассоциации из нормальной жизни. Павел, не вмешиваясь, наблюдал со стороны, как постепенно меняется выражение лица его пациентки, как всё заинтересованней прислушивается она к щёлканью птиц и шуму ветра в листве, как начинает замечать траву, цветы, муравьёв, бабочек…
