– Да, да. Проходите. Какой у вас вопрос? Как к вам обращаться?
– Меня зовут Петр Христов, и являюсь представителем международного фонда Болгарского исторического общества, – узколицый протянул директору узкую черно-белую визитную карточку.
– Наши усилия направлены на изучение истории староверов – богомилов. Насколько нам стало известно, жители ряда старообрядческих сел, расположенных по Енисею, были последователями богомильского культа христианской веры, исповедываемой болгарскими богомилами. Часть из них предпринимала попытки найти другие места обетованные. Мы бы хотели проследить пути рассеяния богомилов в другие края. Это нам нужно для одного важного исторического исследования. Не были бы вы так любезны предоставить нашему специалисту доступ к вашим архивным данным по старообрядцам на основе, так сказать, взаимной выгоды? Наш фонд готов проплатить все ваши беспокойства в сумме, скажем, около десяти тысяч долларов. Без расписки.
Узколицый вынул пачку долларов из дипломата, и со значительным видом положил её на стол поверх служебных документов.
В результате архивных поисков невнятный гражданин выявил три пути миграции старообрядцев-богомилов из когда-то богатого старообрядческого села Инский бор: пять семей переехали в село Усть-Кокса в Горном Алтае в середине 19 века, десять семей – в село Красный Чикой в Забайкалье в начале 20 века, откуда пять семей проследовали в село Чалбучи в Забайкалье, одна семья осталась в Чалбучи, четыре других по Шилке и Амуру ушли в Приморье и осели там в верховьях реки Хор. Оставалось проследить цепочку родственных связей за сто лет.
Наше время.
– Что с Андреем Игнатьевым? Почему вы его поместили в больничный бокс? – Стаценко исподлобья смотрел на Евгения Петровича.
Врач с невозмутимым видом посмотрел на майора и сказал:
– Я же вам докладывал, что он переутомился. Нервная система может не выдержать таких нагрузок. Я его поместил в бокс на неделю. Через неделю выйдет и можно будет опять допустить к занятиям и тестированию.
– На стол мне направление с диагнозом за вашей подписью.
Стаценко проводил тяжелым взглядом Евгения Петровича и достал из потертого кожаного портфеля, с которым он никогда не расставался, потрепанную записную книжку.
– Где-то у меня был этот номер. Ага, вот он, – удовлетворенно хмыкнув, он набрал на своем кнопочном мобильном номер телефона из записной книжки.
– Товарищ полковник, Стаценко у аппарата! Хахаха. Юрий Николаевич, дорогой! Приветствую Вас, от души. Каюсь, не смог поздравить Вас с юбилеем. Командировка была. Позвольте поздравить с повышением. Слежу, так сказать, за профессиональным ростом, приятно было видеть по телевизору знакомые лица.
– Доброго здравия, Олег, – раздался в трубке знакомый голос старого командира группы сопровождения. Стаценко прикинул в уме, лет пятнадцать, нет, семнадцать прошло.
«Сколько воды утекло. Двоих из группы уже нет. Сашки и Егорыча. Я вот до майора дорос, а был салажонок совсем. Для меня Юрий Николаевич, тогда уже, подполковник, был недосягаемым примером профессионализма и воинской этики. Потом группа распалась. Юрий Николаевич уволился, я остался на службе, перешел в другой отдел. Какое-то время поддерживали связь, потом командировки, многозадачность, режим секретности. Два раза менялось руководство, там, на самом верху. Сейчас, ох, не сглазить бы, пришел свой мужик – из бывших оперов. Профи, каких мало теперь. Подмел чисто. Это он позвал Юрия Николаевича обратно на службу, курирует сейчас безопасность Большого Дома. Сейчас ему много видно, многое может. Не зря вчера вспомнил его».
