Но эта память была мертва. Запись делали не во время трагедии, а несколько часов спустя, когда Неизбежная уже провела непереходимую черту, отделив мертвое от живого. Линия Омсты – так называют тарские маги эту невидимую грань. Линия Омсты…
Мысль еще не успела оформиться, а руки уже принялись за дело. Линия Омсты – живое к живым, мертвое к мертвым. Ее используют, устанавливая контур от нежити. Ее вычерчивают некроманты, взывая к духам умерших, защищая себя от гнева вернувшихся из небытия. Эту черту наводят вокруг кладбищ, предупреждая нежеланные пробуждения. Живое к живым. Мертвое к мертвым. А если попробовать наоборот?
Контур я провела мечом прямо по вытоптанной траве. Несколько раз проверила, не прерывается ли где кособокий круг. Внутрь вписала такой же кривой четырехугольник. В конце концов, главное в этом деле – символика, а не геометрическая точность, и если я рисую квадрат, то это и будет квадрат, пусть он и смахивает больше на трапецию. Намного важнее, чтобы мне удалось наложить правильное, а точнее – неправильное плетение: вывернуть линию Омсты не от себя, ограждаясь от мира мертвых, а к себе, временно причислив себя к сонму ушедших и отгораживаясь от живых. Но прежде чем сделать это, я укрепила защиту вокруг малыша. Прогулка в небытие никоим образом не должна отразиться на Дэви, сыночек и так пострадал сегодня, ощутив предназначенную его самоуверенной мамаше боль. А теперь за дело…
Сверкающая змейка обежала углы и изгибы вырезанного поверх травы и земли рисунка, наполняя силой каждую линию. Контур замкнулся.
Сначала была темнота.
После где-то поблизости замерцал огонек. Теплый и живой. Потом еще один, потом еще, и еще, и еще. Пять огоньков. Три из них – тусклые, не дающие ни света, ни тепла. Это люди. Мне они неинтересны. Мне нужен тот, другой. Тот, от которого веет огненной мощью, болью и смертью. Тот, чья переполненная тьмой аура почти сливается с окружающим меня мраком. Тот, в чьих мыслях я смогу отыскать ответ на мучающий меня вопрос: где мне искать тебя, мразь? Где? Стоит только подойти поближе, вдохнуть в себя твою тьму и погрузиться в поток мыслей, блуждавших в твоей голове в ту ночь, когда ты шел по коридорам Посольского дома, неся в руках смерть. Мне нужно лишь подойти к тебе, тварь!
Нужно, но я не хочу. Не хочу к тебе. Я хочу к нему. К нему – теплому и светлому. К нему – живому.
Я хочу к нему.
Я иду к нему…
…Капюшон скрывает лицо, руки тянутся к пламени…
– Кто вы и что здесь делаете?
– Сидэ Иоллар?
Колдун? Тот самый, что был на кладбище? Голос другой, ни намека на хрипоту, но эти желчные интонации я ни с чем не перепутаю! Ну здравствуй, колдун.
– Какая неожиданная и приятная встреча. Вы бы несказанно обрадовали меня, сказав, что где-то поблизости прячется еще и тэсс Эн-Ферро…
Тэсс Эн-Ферро тебе? Перебьешься.
– Что вы здесь делаете?
А что делаю я? Ему же стоит только рукой махнуть…
– О, это мы уже проходили – я раскрываю вам свои планы, а вы их ломаете. Хотя сегодня на вас нет «слез демонов», и можно рискнуть. Думаю, вы оцените мой грандиозный замысел. Ловите!
Демоны б тебя драли, это же…
– Бомба?
– Двенадцать бомб, по шесть на каждом этаже.
– А где запалы?
– Они есть, не волнуйтесь. Магические запалы, которые я активирую, как только удостоверюсь в том, что ваши друзья из посольства возвратились от герцога и разошлись по своим комнатам…
Думай, Лар, думай, шевели извилинами… Сейчас он убьет меня, а потом вернется Гайли со своими приятелями, и он убьет и их. Активирует бомбы и взорвет посольство… Стоп! А если мне удастся его опередить? Что, если я сам взорву посольство?..
