Оксана взяла с тумбочки телефон и тут же, встрепенувшись, воскликнула:
– О, боже! Это что, уже почти одиннадцать? Глеб! Вставай! Мне уходить пора.
Глеб наконец выплыл из сна. Медленно, даже как-то текуче поднялся с кровати, потянулся, совершенно не стесняясь наготы. Впрочем, какое тут стеснение? Таким телом можно только гордиться.
Оксана с трудом оторвала взгляд и, суетливо подхватив бельё, помчалась в ванную.
– Как поговорю с Фурцевой, позвоню тебе или напишу, – пообещала Оксана перед тем, как они простились на троллейбусной остановке. Она спешила в университет, а он… он, как всегда, никуда не торопился.
4. 4
В тот же день поговорить с Фурцевой не получилось. Просто не было возможности. Сначала Оксана опаздывала на пару, а потом Анна Борисовна куда-то уехала по делам.
Интересно, думала Оксана вечером, ждёт ли её звонка Привольнов. Наверняка. Ещё и с нетерпением. Ну пусть ждёт, как ждала она. Пусть помучится в неизвестности, как мучилась она.
Однако в десятом часу от него прилетела смска: «Оксан, спасибо, но ничего не надо. Не проси за меня».
Это её обескуражило. С чего это вдруг? Нашёл другой способ или смирился с отчислением? Ну нет, она обещала – она сделает.
На следующий день Оксана застала Фурцеву на кафедре до начала занятий. Та сидела в своём кабинете за столом, сосредоточенно читая какие-то бумажки, и время от времени делала пометки на полях огрызком карандаша.
«Карандаш ей, что ли, подарить нормальный? И ещё ручку. А то вечно у неё с канцелярией проблемы. Ручки у неё то не пишут, то теряются. А что? Нормально будет. Не накладно и типа внимание. Ей приятно и мне польза», – подумала Оксана.
Кашлянула негромко, потом спросила:
– Анна Борисовна, у меня есть к вам разговор. Это личное…
– Ну раз личное, Оксана, то давай отложим твой разговор на конец дня, – оторвалась от своих бумажек Фурцева, взглянув на неё поверх очков. – У меня сейчас голова совершенно другим занята. И сама я тоже, видишь, занята…
– Да, да, конечно, – улыбнулась Оксана и ретировалась.
Ничего, она подождёт. Порепетирует пока. Всё-таки за неуспевающих студентов она ещё не просила, чёрт его знает, как Фурцева к такой просьбе отнесётся.
Второй пары у Оксаны не было, и время она коротала в читальном зале.
Благородная тишина, запах книжных переплётов и газетных подшивок, шелестящий еле уловимый шёпот – всё здесь успокаивало и даже навевало дрёму.
Её и впрямь сморило. Удивительно, как ещё не проспала. Очнулась сама по себе аккуратно за пять минут до начала третьей пары. Вернула библиотекарю журнал и быстро засеменила прочь.
Университетская библиотека и читальный зал разрослись в последние годы настолько, что под них отстроили отдельный корпус, который сообщался с основным длинным извилистым переходом. По нему Оксана и неслась во весь опор, не хотелось опаздывать. Потому что могли, например, настучать, свои же.
Она вообще никому не доверяла. И потом, благосклонность Фурцевой имела, оказывается, побочный эффект – неприязнь коллег по кафедре, которые так и ждут, когда ты оступишься. Опоздание – это мелочь, конечно, но когда такие мелочи копятся и копятся, то вырастают, в итоге, в весомые неприятности.
У дверей в основной корпус полутёмный узкий коридор расширялся. Здесь было светло, стояли кадки с фикусами, монстерами и ещё какой-то пышной зеленью.
Краем глаза она уловила за этой зеленью два силуэта. На миг приостановилась, пока открывала дверь, без особого любопытства посмотрела на парочку, и сердце оборвалось...
