* * *
В доме Рингроузов тоже веяло одиночеством. Но запах был другой, не как у Берты Бэбкок, и дом был поменьше – он стоял на Кейп-Ривер-роуд, и у входа висела табличка с цифрами 1742, – а кроме того, там было почище и Кайли не приходилось надрываться. В первый день миссис Рингроуз выдала ей инструкции: каждый раз она должна мыть дрова в камине очищающим средством, разведенным в ведре теплой воды, – дрова были березовыми с посеревшей белой корой. А деревянные полы нужно мыть, стоя на четвереньках, и Кайли не возразила: она была юной, да и с безразмерной кухней Бэбкок ничто не могло сравниться. В гостиной на отдельном столике красовалась деревянная модель «Мэйфлауэра». Кайли запретили к ней прикасаться. «Не тро-гай», – по складам произнесла миссис Рингроуз, воздев указательный палец. Затем она сообщила, что ее предок по прямой линии, Майлз Стэндиш, приплыл в Америку на этом корабле, и если приглядеться – миссис Рингроуз, щурясь, уставилась на модель, – можно различить помещение, где находились люди, и Кайли пробормотала: «Конечно», хотя думала она об отце и о том, как в комнате окнами во двор во время его болезни они вдвоем смотрели фильм о Майкле Коллинзе, как зеленый танк англичан въехал в Крок-парк и начал расстреливать ирландцев. Кайли отодвинулась от миссис Рингроуз. Вблизи ей были видны розовые проплешины средь белых волос учительницы, и Кайли опять затошнило.
* * *
Но самое странное из того, что случилось в первый день, было связано с подвенечным платьем миссис Рингроуз – она заставила Кайли примерить его. Платье, местами пожелтевшее, лежало на кровати в спальне учительницы. У супругов Рингроуз были раздельные спальни и туалетные комнаты.
– Просто примерь, Кайли, – велела миссис Рингроуз. – У тебя такой же размер, какой был у меня, когда я выходила замуж, и мне хочется увидеть это платье на ком-нибудь. – Она наклонила голову набок: – Давай-ка.
Кайли огляделась и снова перевела взгляд на миссис Рингроуз, затем начала медленно расстегивать блузку. Миссис Рингроуз стояла неподвижно, наблюдая за ней, и Кайли ничего не оставалось, как снять блузку, а потом и джинсы, после того как она сбросила кроссовки. В трусах и лифчике она стояла перед этой женщиной в пятне солнечного света, похожего на разбавленное молоко, и чувствовала, как кожа на руках и ногах покрывается пупырышками. Миссис Рингроуз подняла платье над головой Кайли, и она легко влезла в него, платье ей нигде не жало и не топорщилось.
Сняв очки, миссис Рингроуз утерла глаза. Щеки у нее были влажными, когда она вернула очки на место.
– Послушай, – миссис Рингроуз положила ладонь на плечо Кайли, – я организовала группу при нашей церкви под названием «Серебряные квадраты». У нас уже существует группа «Золотой круг», но они несколько старомодны, поэтому я придумала «Серебряные квадраты», и в июне мы устраиваем показ мод, и я хочу, чтобы на этом мероприятии ты играла на пианино, одетая в мое подвенечное платье.
Когда Кайли переодевалась в свою одежду, эта женщина не спускала с нее глаз.
* * *
Больше во время уборки Кайли с ней не сталкивалась, миссис Рингроуз никогда не было дома.
– Я занята «Серебряными квадратами», – говорила она.
Кайли, как ей было сказано, доставала ключ из-под коврика и входила. Десятидолларовая купюра неизменно лежала на кухонном столе в ожидании уборщицы.
И однако дом Рингроузов угнетал Кайли как никакое другое жилье.
