– Пойду покатаюсь на велике. По вечерам теперь светло.
Кайли мчалась что было мочи – вверх по Драйер-роуд, вниз по Элм-стрит, потом мимо школы, и ей казалось, что едет она медленнее, чем хотелось бы.
* * *
Когда на следующей неделе в гостиной возник мистер Рингроуз, бесшумно, как водится, Кайли смахивала пыль с ножек кушетки; она обернулась и страшно ему обрадовалась.
– Здравствуйте, – прошептала она, выпрямляясь.
Заговорила она с ним впервые. Он кивнул, мягко улыбнулся, глаза под очками были устремлены на Кайли. Не мешкая, она расстегнула рубашку и подумала, что взгляд у него сегодня даже добрее, чем обычно. Она пристально наблюдала за ним, слюнявя пальцы и трогая свою грудь; соски отвердели почти мгновенно, и если бы миссис Рингроуз вошла сюда сейчас, Кайли и бровью не повела бы! Вот в каком она была настроении в тот день, чуть-чуть поворачиваясь то в одну сторону, то в другую перед безмолвным мистером Рингроузом.
Конверт с деньгами она сунула в свой ящик для нижнего белья, в последующие три недели складывала деньги там же и была потрясена, обнаружив в одном из конвертов сотенную бумажку.
* * *
В каникулы утром по субботам и средам Кайли работала в пончиковой. Наливала кофе клиентам, приносила пончики из кухни и упаковывала их в белые бумажные пакеты. Однажды она увидела проходившего мимо мистера Рингроуза – он смотрел себе под ноги, не поднимая головы, и немного сутулился. Кайли с трудом его узнала, седые волосы мистера Рингроуза торчали во все стороны. Кайли выполняла заказ, но замерла, чтобы разглядеть его получше. «Это не он», – решила она. Но забеспокоилась. «Нет, это не может быть он».
Когда на следующей неделе она убирала у Рингроузов, он не появился, и Кайли почувствовала себя жутко несчастной, и тревога не отпускала ее.
В субботу, когда вся пончиковая была залита солнечным светом, спасибо большому окну, на пороге возникла миссис Киттеридж.
– Ой, миссис Киттеридж! – воскликнула Кайли, удивляясь тому, как она рада этой женщине.
Но миссис Киттеридж глянула на нее и спросила:
– Я тебя знаю?
Кайли покраснела.
– Я – та самая Каллаган…
– Так, постой. Конечно же, я тебя помню, ты ездишь на велосипеде в ту ужасную лечебницу к той женщине.
– Вы по-прежнему навещаете вашу подругу? – спросила Кайли. – Моя умерла.
Миссис Киттеридж посмотрела на нее внимательнее.
– Сожалею. – И продолжила: – Хотя не о том, что она умерла, – какому живому существу не захочется помереть, оказавшись в таком жутком заведении. Чертовски умно поступила твоя приятельница. Моя еще жива.
– Сочувствую, – сказала Кайли.
Миссис Киттеридж, заказав три простых пончика и две чашки кофе, обернулась к мужчине, стоявшему позади нее:
– Джек, поздоровайся с девочкой Каллаганов.
Мужчина шагнул вперед, крупный мужчина, как и его спутница; на нем была рубашка с короткими рукавами, оставлявшими открытыми предплечья с отвислой кожей, и солнцезащитные «авиаторы», и Кайли не понравилась его интонация, когда он сказал:
– Здравствуйте, девочка Каллаганов. – Он будто посмеивался над ней.
– До скорого. – И миссис Киттеридж с Джеком направились к выходу; миссис Киттеридж махала рукой над головой.
* * *
Несколько вечеров спустя в их квартире зазвонил телефон, трубку взяла мать:
– Да, конечно. Она сейчас подойдет.
Кайли играла на пианино – яростно играла, но прекратила, когда раздался звонок, – а услышав, как мать сказала: «Это тебя», встала и подошла к телефону.
