– Как видишь, можешь не кричать, только силы зря потратишь, – произнёс мужчина ледяным голосом.
– П-почему она м-меня… – несвязно бормотала Саша под нос, не в состоянии выдавать что-то более членораздельное. Её мир рушился по кусочкам.
– Ты действительно думала, что я мог оставить тебя в квартире и средь бела дня тащить по подъезду в обыкновенном доме? Смешно! – Барс театрально взмахнул рукой. Его рот скривился, будто он видел перед собой не Сашу, не живого человека, а что-то мелочное и отвратительное. Голос перешёл на шёпот. – Этот дом влечёт к себе тех, кого бы не приняло нормальное общество. Тут все знают, что в чужие дела лезть не стоит. Да если бы я даже нёс труп и встретил бы всех соседей, никто бы ничего не сказал. А уборщица бы вытерла кровь со ступенек. Ты попала, Ласка. У тебя изначально не было ни единого шанса на побег.
Сашу прошиб холодный липкий пот. Страх сковал мысли. Она больше не издала ни единого звука и прекратила упираться, безвольно позволив Барсу вести себя.
***
В подвале не было света. Темно, сыро, пугающе. Серые стены, серый пол, серый потолок, серые мысли. В таком месте хочется закурить сигарету, чтобы с каждой затяжкой едкий серый дым заполонял собой лёгкие, а с каждым выдохом вырывался из носа и приоткрытых губ, и тонкими змейками расползался вокруг.
В углу лежала картонка, на которую Саша и осела, повинуясь велению мужчины, словно тряпичная кукла. Влад пристегнул одну её руку к креплению на стене и придвинул жестяной тазик, от которого исходил въедливый запах мочи и рвоты. Он уже готов был переступить через порог и закрыть дверь, как услышал за спиной слабо звучащий голос:
– Почему она приводит внуков в такой дом? – Ласкина обреченно смотрела в пустоту перед собой.
– Она никого не приводит, – тихо ответил Влад, – её дочь десять лет назад погибла в автокатастрофе вместе со своими детьми. Не все события можно пережить без вреда для рассудка.
Кухню заполнял умиротворяющий шум льющейся из крана воды и лёгкое дребезжание тарелок. Влад мыл посуду после ужина. С момента, как он запер девчонку в подвале, прошло около шести часов. Злость, до этого обвивающая всё естество мужчины своими ядовитыми щупальцами, которые отравляли мысли, понемногу отпускала. Влад перевёл взгляд на бумажный пакет с уже подсохшим круассаном, брошенный на тумбочке.
–А она ведь с утра ничего не ела, – пробормотал он себе под нос. От долгой жизни в одиночестве он привык разговаривать сам с собой вслух.
Налив в жестяную кружку воды и прихватив пакет с круассаном с тумбочки, Влад спустился в подвал. Свет, льющийся из приоткрытой двери, выделил насупившуюся фигурку в самом углу, жмущуюся к стене. На Барсова сверкнули два недовольных серых огонька. Темные стены, тишина, пропавшее чувство времени и сидение на холодном полу сделали своё дело – девушка отчаялась. Она ненавидела сильнее, чем боялась. Или ему так казалось.
Влад подошёл и молча поставил кружку рядом.
– Убери ссанину, воняет, – с неприязнью прорычала Саша и резко двинула жестяной тазик ногой. Тот продвинулся на несколько сантиметров, с режущим слух скрежетом металла о бетонный пол, и покачнулся, выливая содержимое.
Влад с Саней в гробовой тишине смотрели, как моча растекается по начищенным кожаным ботинкам. У мужчины дёрнулся глаз. Саша подняла голову и мстительно улыбнулась. Глаза наполнились торжеством и злорадством.
