И поражает то, с какой лёгкостью Моргана практически никогда не покидает его. Казалось бы, капитан пиратов на своём судне, но Кеннет видит её следы вокруг себя повсюду. Чего не коснись, О`Райли это уже потрогала: карты – маршрут, который она ему показала; чай – каркаде, похожий своим цветом на кровь, оставшуюся на горле белой рубашки Эттвуда; даже синие мундиры британских офицеров – всё она, похитившая когда-то одежду со «Стремительного». Лорд Кеннет бы раздражался, если бы не одно единственное «но» – он впервые сталкивается с такой женщиной, как Моргана. И тем притягательнее для него её непокорное поведение.
Если его можно назвать таковым. Характер Морганы кажется Бентлею сплавом хорошо горящего бренди с порохом. Только поднеси горящую свечу, и всё вспыхнет. А Моргана поглотит собой всё живое. И тем опаснее сотрудничество с ней.
Но Бентлей готов идти на риски. А вот его люди?
По привычке Кеннет хочет подозвать к себе Спаркса, чтобы узнать, как дела на палубе и в целом на корабле, не рассказывает ли простой народ какие байки, да что обсуждают и думают по поводу их союзничества с пиратами. Очень важно знать, что в головах у подчиненных, дабы в нужный момент пресечь бунт. Но Спаркса нет рядом. Кеннет сам отослал его на «Авантюру» – следить и докладывать о союзных врагах.
Непорядок.
Бентлей качает головой, берёт в руки чашку и делает небольшой глоток, морщится. Нет ничего более безобразного, чем остывший чай. Мелодичный стук, с которым возвращается чашка на блюдце никто не слышит. И он позволяет себе эту маленькую дерзость и неосмотрительность в манерах. Кеннет разворачивается на пятках, каблуки едва скрипят. Ровным шагом лорд направляется на выход из кабинета. Он берётся ладонями за позолоченные ручки, чуть задерживает на них взгляд, обводя большими пальцами выпуклые завитки – мощь «Приговаривающего» наводит страх, но богатства некоторых помещений и кормы заставляет восхищаться – прежде чем отворяет стеклянные двери и выходит в небольшой коридор, затем – на верхнюю палубу.
Громкое, нестройное и хриплое пение матросов стихает, как только кто-то замечает, что Кеннет проходится по палубе. Упаси господь провоцировать лорда, когда он не в духе. Бентлей осматривается по сторонам. Работа кипит во всю: та самая работа, которую Кеннет сам когда-то выполнял, тяжёлая, изнуряющая, неблагодарная и плохо оплачиваемая. Налаживать такелаж, драить пемзой и без того чистую палубу, чтобы доски не рассыхались, и вода не просачивалась слишком сильно, работать на помпе в трюмном аду, стоя в воде по колено.
Теперь он выше этого. И может позволить себе просто наблюдать, когда другие работают. Вот преимущество богатства и престижа. Наглая улыбка озаряет лицо Бентлея.
Но от размышлений его отвлекает грохот незнакомых орудий. Далеко, но это уже что-то интересное в этом приторно-спокойном дне.
– Лейтенант Джонс, – Кеннет подзывает к себе офицера скупым движением двух пальцем. Бентлею даже не нужно задавать вопрос, чтобы на него чётко ответили.
– Пушки, Сэр. Не меньше полутора миль отсюда.
Он хочет задать вопрос, уточнить, кто же решил устроить в этих водах битву, но его опережают:
– Лорд Кеннет! «Авантюра» поворачивает! – передают матросы информацию из гнезда.
Этого ещё не хватало. Он желал, чтобы произошло хоть что-нибудь за сегодня, но уж точно не побег наглой ирландки, о которой он размышлял несколько минут назад. От неё можно ожидать любых неприятностей, хотя Кеннет и допускал, что Моргана имеет благоразумие. Видимо, тут он её переоценил и польстил ей своими домыслами. Бентлей отталкивается от фальшборта, грозно поднимается на капитанский мостик. Подол изумрудного кафтана – цвета амбиций – вздымается вверх при повороте на пятках. Мужчина складывает руки за спиной, отдавая приказ экипажу:
