Забрав у Квартирмейстера виски и полив им его плечо, О`Райли перехватывает нож сильнее. У неё нет полноценного хирургического набора, и лезвие клинка выглядит слишком огромным по сравнению с раной. Кончиком, проникнув под кожу, не представляя, как лучше подступиться, но уже взявшись за такое нелёгкое дело, Моргана пытается расширить рану. Колман рычит, стараясь не выдавать такую постыдную для мужчин вещь, как собственную слабость. Надо было предложить зажать ему зубами кожаный ремень, чтобы он не откусил себе кончик языка.
– Терпи.
– О`Райли. Заткнись.
И Моргана замолкает, старательно раздвигая рану ножом и пальцами. Ей остаётся только представлять, насколько мучительны её действия для Колмана, но квартирмейстер стоически держится. Проявление если не героизма, то колоссальной выдержки. Стрела вошла не глубоко, Моргана быстро нащупывает её пальцами. Она пытается хватиться за её края, но скользкие от крови пальцы слишком крупные.
– Ещё немного. Подай пинцет.
Колман делает ещё один глоток из бутылки. Молча он подаёт О`Райли пинцет. И, залив рану всё из той же бутылки, чтобы избавиться от крови, Моргана подобно ювелиру подцепляет пинцетом наконечник. Она тянет его на себя, но пинцет срывается, и Мёрфи рычит.
– Прости, – сдавленным голосом произносит Моргана.
– Достань уже эту сраную стрелу!
– Колман, я не врач.
Она предпринимает ещё одну попытку зацепить наконечник, но пальцы скользят по железу. Метал то и дело норовит выпасть. Моргана только плотнее зажимает его. Она тянет медленно, и дыхание Колмана становится всё тяжелее и тяжелее. Но вот наконечник с обломанным древком оказывается у неё в руках.
– Зараза.
Взяв чистую тряпку, Моргана прижимает её к ране.
– Надо было обратиться к врачу на «Приговаривающем».
Хорошие мысли всегда приходят после, она бросает самодельный кривой наконечник на пол.
– Ещё чего, я лучше сдохну, чем позволю англичанам меня латать. Продолжай.
Моргана поджимает губы. Она совершенно не способна на кропотливую работу. Теперь её нужно заправить в иголку нить и постараться зашить кровящую рану. Дома в Ирландии ей хуже всего давалось вышивание. И если мать практически всегда аккуратно расшивала салфетки, то негнущиеся, почти деревянные пальцы Морганы просто непригодны для подобного.
– Я не смогу.
– Ну, я же смог зашить тебя.
И это самый отвратительный шов, который Моргана когда-либо видела. Он болел так сильно, постоянно ныл и остался неровным шрамом у неё на правом боку. Тогда она думала, что обязательно издохнет. И только молилась, чтобы смерть была быстрой. Ни в какое сравнение с мастерской работой хирурга на её лице.
– Нет. Я не смогу, – она сильнее зажимает тряпкой плечо. – Иди… и найди врача.
Скрежет зубов Колмана противно режет слух. Но Квартирмейстер поднимается с табуретки.
– Только потому, что ты попросила.
Моргана кивает. Колман немного пошатывается, но в целом выглядит живым. Удерживая тряпку, он толкает здоровым плечо дверь и выходит на палубу. А Моргана идёт к небольшому ведру в углу комнаты. На дне ещё есть вода. И она опускает в неё руки, чтобы отмыть ногти и пальцы. Смелость в последний момент её покинула, и ладони начали трястись слишком сильно. Она бы просто не смогла ничего сделать: ни вдеть нить, ни прошить правильно.
Старательно натирает пальцы, Моргана пытается совладать с собой. Всё будет в полном порядке. Она верит в это. Отерев ладони об атласные бриджи, капитан берёт с собой оставленную Колманом бутылку и выходит на палубу.
