– Как там тебя, послушай, – Бентлей подзывает к себе ещё ближе юнца с подносом. – Узнай, какой вино осталось. Скажи выдать бутылку самого лучшего, я приказал. И набери каких-нибудь фруктов. Но только спелых и не гнилых. Если я узнаю, что ты набрал объедков – высеку. Лично.
***
До безопасного места бежать приходится быстро. Рёв снарядов, взрытый песок, комья земли, разлетающиеся во все стороны – всё это подгоняет. И пускай Бентлей Кеннет остался за спиной, Моргана вовсе и не намеревалась жертвовать собой, чтобы ему помочь. Одно дело рвануть в битву за человеком, которого знаешь долгое время и которого называешь другом, и совершенно другое – протянуть руку помощи тому, кто её и не заслуживает вовсе. А по мнению Морганы Бентлей вообще не заслуживает по отношению к себе ничего. Да и для спасения у Кеннета всегда есть Спаркс. Иной работы для рабски преданного человека на сыскать.
Размазывая по щеке грязь, О`Райли направляется к своему квартирмейстеру. Колман переводит дух. И видно, что именно сейчас, когда его отпустило неожиданно настигшее сражение, боль достигает своего апогея.
– Ты как?
– Жить буду.
– Уж постарайся, – она хлопает его по здоровому плечу.
Мёрфи морщится, стискивает зубы. Стрела, сделанная неотёсанными дикарями, плотно вошла в тело.
– Пойдём, у меня есть кое-что, – ирландка протягивает руку квартирмейстеру. И, ухватившись за неё, Колман поднимается с ящика.
Они направляются на «Авантюру», за которой не доглядели люди Кеннета. Моргана мотает головой, отгоняя все мыслишки об английском лорде. Пусть даже не смеет забираться в её голову.
Поднявшись по трапу, пираты заходят в каюту. И первым делом Моргана залезает в один из сундуков, пока квартирмейстер садится на табуретку и упирается ладонями в колени. О`Райли достаёт запылённую бутылку и сложенную несколько раз тряпку.
– На вот, – Моргана откупоривает бутылку, протягивает её Колману, – выпей для храбрости.
Мужчина тянется за бутылкой.
– Откуда ты это достала?
– Везла от самой Ирландии.
Мёрфи усмехается. Она не везла с собой виски прямиком из дома, просто не могла и не было возможности, но потратила кругленькую сумму, чтобы раздобыть для них одну единственную бутылку, напоминающую о родной земле.
– Настоящий вроде, – Колман нюхает содержимое бутылки.
– Пей давай.
Сняв перчатки, Моргана укладывает их на столешницу, берёт бутылку сама и тоже делает глоток. Сейчас ей придётся выдернуть стрелу. Никому другому Колман просто не дастся. Когда-то она уже делала подобное. Только это была стрела, застрявшая в ноге. И матроса того было не то, чтобы жаль. Моргана зажигает ещё несколько огарков свеч, чтобы в каюте стало светлее. Она берет нож и отрезает рукав окровавленной рубашки, освобождает себе доступ к ранению. Ткань уже успела прилипнуть. И её даже приходится отрывать.
– Пью, успокойся.
– Вот и пей, только не много. Мне оставь.
Она вспоминает, что просто извлечением стрелы тут не отделаться. И лезет в ящик стола, чтобы найти крючковатые иглы, нагло украденные давно с английского корабля и уже немного потемневшие от времени и не частого использования, и один единственный грубый пинцет. Уложив их на видное место, чтобы оставались под рукой, О`Райли произносит:
– Будет больно, только не ной.
– Хватит сиськи мять. Давай доставай.
Моргана, выдохнув, берётся за стрелу. Она старается её не шевелить, чтобы не причинить квартирмейстеру новую порцию боли. Нужно протолкнуть наконечник наружу или попытаться сделать так, как сделал бы любой хирург. Вряд ли, конечно, он зазубренный, однако и такое может быть. И чем больше она тянет время, тем велик шанс, что у Колмана потом придётся отнять руку. А вот этим она уже сама заниматься не сможет: не хватит сил и смелости.
