Моргана знает, когда Кэт врёт, та совершенно не умеет этого делать: кончики её ушей краснеют, а глаза начинают бегать туда-сюда, пока она вовсе не всплескивает руками и не отходит в сторону, чтобы не смотреть в лицо человеку, которого пытается обмануть. Да, именно как сейчас.
– Я не вещь, чтобы меня можно было просто так отдать, – цинично произносит Моргана, сверля кузину серьёзным взглядом исподлобья. – И сколько я стою в таком случае? Какое у этого Самуэля состояние?
Кузина сдавлено ахает, садится на тахту и поджимает ноги под неё – аккуратная, но всё же вся её фигура дрожит. И Моргана готова поклясться – первый раз её эмоции выглядят совершенно не идеальными и не уместными, не то, что к лицу, а ко всей ситуации.
– Если бы мама была жива, она бы такого не допустила, – нижняя губа у неё дрожит.
– Если бы тётушка была жива…
Моргана ненавидит мужчин.
***
Дикари отступают. Дело сделано.
Кеннет скрещивает руки за спиной, наслаждаясь видом растелившегося перед ним пепелища. В его глазах отражается праведный гнев Англии и самой Ост-Индской Торговой Компании. Не вся мощь «Приговаривающего», однако, даже этого хватает, чтобы Кеннет гордился собой. Он не сторонник полумер, но часто их вполне хватает против людской глупости. Солдаты вскидывают руки к небу, восторженно восхваляя бой, кричат «ура».
– Лейтенант, – коротко обращается Кеннет к солдату, вытаскивающему шпагу из тела еле дышащего туземца. Запыхавшийся мужчина вытирает лезвие о складку локтя и выпрямляется.
– Сэр.
Бентлей оглядывает едва дышащих туземцев, распластавшихся на земле. Времени терять нельзя. Подумать только, кучка жалких дикарей смогла, пусть и немного, спутать карты. А Кеннет ненавидит, когда что-то идёт не по плану.
– Подсчитайте потери. Врачей на берег. Срок вам до утра.
Он проводит кончиком языка по зубам, недовольно отмечая в мыслях, что кофе уже точно остыл, а, значит, нужно заваривать чай. И лишним не было бы подать к столу обед. Хотя стоны, завывания и слёзы немного отбивают аппетит. Но если переставить навес чуть дальше по пляжу, то ветер не будет доносить до него вонь жженой плоти. И даже можно будет насладиться в полной мере едой, наблюдая за покачиванием пальм. Завтрак – важнейший из приёмов пищи для англичан, однако, и обед Бентлей не привык пропускать.
Он покидает поле боя, дождавшись, когда с «Приговаривающего» по трапам спустят носилки. Достаточно, чтобы оказать первую помощь пострадавшим, воюющим на стороне Короны. Остальных ждёт смерть бешенных собак – пронзить сердце штыком, чтобы не тратить воистину драгоценные пули. В уме лорд Кеннет примерно подсчитывает расходы. Конечно, для точности подсчётов ему не помешает узнать количество погибших, но уже сейчас можно предположить, сколько денег потратит Ост-Индская Торговая Компания, чтобы заплатить посмертно за оказанную услугу.
Может, стоит попросить подать его записную книжку и пока готовят мясо, начиркать примерные цифры?
Будто ничего не произошло, лорд Кеннет заходит под навес. Всё же с этого места не видно обагренного кровью песка и искореженных тел. Он опускается на стул, подзывая двумя пальцами к себе мальчишку – какого-то юнца, ещё не оправившегося окончательно от произошедшего. Его немного потряхивает, и дрожащее «С-сию минуту с-сэр» на приказ подать чай выдаёт его ужас с головой.
Досадно, что Бентлей допустил наличие слишком молодых членов экипажа. Но лично отсмотреть каждого невозможно, хотя, признаться, обычно он старается. И тем удивительнее, что Кеннет допустил до службы под своим началом такого бесчестного человека, как Эттвуд.
