– Да, – агент Джонсон начал понимать.
В этом раскладе личность Питерса, его учение, его воззрения, его цели и даже чудеса, которые он творил, совершенно не важны. Он может быть святым, ходить по воздуху, накормить тысячу человек двумя гамбургерами и стремиться побороть мировой голод, или же, напротив, может быть кровавым маньяком, стремящимся к мировому господству диктатором, это не имеет никакого значения.
Важно то, что он нарушает баланс, шатает статус-кво, что его действия, вольные или невольные, спонтанные или спланированные, могут пошатнуть власть теневого правительства, вывернуть корабль этой страны в воды, по которым он еще никогда не ходил.
Это означало потерю контроля для теневого кабинета, значит, и потерю власти, а за власть тени будут стоять насмерть.
Что, собственно, уже и начало происходить, агент Дональдсон соврать не позволит.
– Теперь вы понимаете, что мы должны его ликвидировать, – сказал директор Смит. – Это угроза не только для существования ТАКС, это опасность для всего института власти.
– К сожалению, мы не можем усилить способности нашего Цензора, – сказал агент Джонсон. – Мы даже не знаем, существует ли такой механизм в принципе.
– Увы.
– Можем ли мы запросить помощи у наших европейских коллег? – агент Джонсон и сам понимал, насколько это непопулярное предложение. Ведь неспособность ТАКС решить задачу собственными силами – это слабость, а в теневых играх любая слабость может быть использована против тебя.
И хотя то противостояние вроде бы давно закончилось, Старый Свет все равно помнит. Старый Свет не преминет воспользоваться это слабостью.
Война закончилась, но это не значит, что бывшие враги перестали вставлять друг другу палки в колеса при первой же возможности.
– Вы не поверите, но это было первое, что я сделал после того, как услышал о вашей неудаче в Оклахоме, – сказал директор Смит. – Но у них тоже только один Цензор и мне дали понять, что он очень занят, пытаясь предотвратить очередной балканский кризис или что-то вроде того.
Агент Джонсон отметил, что ситуация еще серьезнее, чем он думал. Раз уж директор Смит обратился за помощью к европейцам так быстро…
– Возможно, они говорят правду, Леннокс. Возможно, они лгут, или тянут время, испытывая нас, хотят посмотреть, на что мы готовы пойти. Возможно, это начало долгого торга, в ходе которого нам придется пойти на уступки. Но в ближайшие месяцы они своего Цензора к нам не отправят.
Ситуация серьезная, а значит… Агент Джонсон решил, что можно попробовать.
– Но ведь на самом деле помимо мистера Прайса у нас есть другой Цензор, – сказал он.
Он ожидал, что директор ему откажет. Он был готов услышать твердое и решительное «нет» прямо сейчас. Такое «нет», после которого дальнейший разговор будет уже невозможен, по крайней мере, это его направление, и агенту Джонсону предложат поискать другие варианты.
Любые другие варианты.
Но директор опустил взгляд и устало потер виски.
– Знаете, что хуже всего, Леннокс? – спросил он. – Хуже всего, что министр финансов тоже об этом знает.
– И это плохо, потому что…
– Потому что, возможно, очень скоро он будет настаивать, чтобы мы это сделали, – сказал директор Смит. – Но это ровно та ситуация, когда мы попытаемся тушить лесной пожар напалмом.
– Мы использовали ее в этом качестве, – напомнил агент Джонсон.
– Четыре раза, и последний был больше года назад. И мы прекратили это, потому что возможный риск превышает любые бонусы, которые мы можем получить с ее помощью. Кроме того, тогда мы еще точно не знали историю ее происхождения. А теперь знаем.
