И верь в сей ладан - страница 3

«А у нас все замечательно, – облокотившись на стол, подумал Данила и спрятал лицо в ладонях. – Остановите Землю, я сойду».

Испытывая нетерпение, он прошелся несколько раз по комнате, сжимая-разжимая кулаки, затем умылся в ванной и вернулся на диван. Прогноз плохой погоды прервал Иван.

– Ну, как ты? – радостно спросил он, потирая руки. – Меня уже накрывает.

Накрывало и Данилу. Тело постепенно наполнялось жаром, а вокруг становилось ярче. Новости, наконец-то, закончились. Выключив телевизор, Иван подошел к синтезатору, и через минуту из больших колонок зазвучал Goa Trance.

– Другое дело, – одобрительно сказал Иван. – Так, мне надо отойти, постиранное белье в сарае развесить. Лиза напомнила. Не успел до твоего приезда. Пока я в состоянии это сделать.

– Помочь? Она приедет?

– Да не. На следующей неделе.

– Ну ты это… быстрей возвращайся.

– Конечно.

Иван ушел, а комнату буквально заполонила психоделическая музыка, словно обретя объем – чувства заметно обострились. Одновременно, все, что находилось в комнате, ожило и с постепенно возрастающей амплитудой начало двигаться и изгибаться, как под толщей неспокойной воды. Когда Данила сосредоточивался на какой-нибудь вещи, то степень ее оживания становилась слишком натуральной и оттого пугающей, но любопытство приковывало взгляд к нереальным изменениям. Стены куда-то поползли. Акустические колонки, пульсируя, то принимали форму пузыря, то вытягивались в струну, а висевшая на крючке куртка, задергалась рывками в такт музыки, как человек. В какой-то момент стало совсем не по себе от того, что куртка, как показалось, заговорила, правда, ни одного слова разобрать не удалось. Пот прошиб Данилу. Он вжался в диван, и ошарашенно пробормотал:

– Охренеть. Вот это я вляпался, на всю ночь.

Наконец, вернулся Иван. Смеясь, он рассказал, как сначала не мог прикурить гибкую сигарету, затем, как «убегало» белье, и в завершение, как чарующе шелестят листья на ветру.

– Пойдем в беседку к озеру, – предложил Иван. – Там волшебно.

На улице окончательно стемнело, и шел дождь. Жар быстро сменился ознобом, и Данила подумал, что так можно и заболеть. Однако как только он уселся в беседке, тепло снова растеклось с головы до ног.

Вокруг было сказочно красиво, и тоже все извивалось. За озером чернел лес, над которым дышащее оранжевое зарево от луны, притаившейся за тучами, осветило полнеба. Данила видел, как растущие вокруг деревья и кустарники, исполняя какие-то неземные танцы, словно тянулись к нему ветвями. Немало пугало и то, что среди темной зелени мерещилось множество чьих-то ярко светящихся глаз, которые сразу исчезали, как только он пытался их разглядеть. В какую-то минуту даже пришло понимание, что он вторгся в потусторонний мир, существующий параллельно, и его, Данилу, пристально разглядывают неведомые местные создания. Весь этот фэнтезийный пейзаж дополняли обезумевшие своей громкостью звуки, отчетливо слышимые по отдельности: стучал дождь по крыше и листьям, капала вода с растений в лужи, лились потоки струй с водоотливов на землю, шумел камыш, волновалось озеро, квакали лягушки, пищали комары. Во всем этом разнообразии особенно завлекала вода, но как только Данила понимал, что прислушивание заходит слишком далеко, одергивал себя, боясь сойти с ума.

Но рядом с Иваном было не страшно, а иногда очень весело, когда заходил разговор о том о сем, хотя четко сложенные в уме мысли оказалось трудно произносить: некоторые слова на вылете изо рта терялись, другие же в хаотичном порядке менялись местами так, что получалась совершенная белиберда. Однако Иван не всегда был рядом. Вот тогда и становилось по-настоящему жутко, особенно в период плато кислотного прихода. Будь то на улице или в доме каждый раз начинало казаться, что рядом находится еще кто-то: то за деревом, то в камышах, то за печкой или приоткрытой дверью, но самое страшное – за спиной. Ощущение чьего-то незримого присутствия будоражило не на шутку. Кто это, если не человек? И какие у него намерения? Данила озирался, но, конечно, никого не видел. Он понимал, что все это кислотная галлюцинация, но в то же время был убежден, что она порождена не органами чувств. Тогда какого она рода? Откуда взялась? И что-то подсказывало ему – зародилась она глубоко внутри него самого. Такой вывод подкреплялся тем, что он начал чувствовать едва уловимое странного рода потепление в животе, которое длилось, впрочем, недолго. В конце концов, Данила поделился этим наблюдением с Иваном, чтобы узнать его мнение.