– У тебя расстегнулась ширинка, – примирительно сказал я, сдерживая смех. – Ты просил жену, чтобы отдала одежду?
– Я не хочу унижаца. Собрался и ушёл.
Я опять посмотрел на Валеру – на его заплатанную куртку, мятые джинсы, зимние ботинки с оторванными язычками!
– Ты их на помойке нашёл, эти ботинки?
– Я в них дрова рублю.
Забраковать кинескоп и заменить его – работа разная. Андрей Якубов ездил налегке – с «дипломатом» и сумкой. Мы ездили с кинескопами.
Камера хранения в аэропорту Краснодара стала нашей базой. Наши города и станицы были в разных концах края. Мы отвозили кинескоп, меняли, возвращались в аэропорт за следующим кинескопом.
Наконец дошла очередь до станицы Чекон. Автобус ехал до этого населённого пункта дольше, чем мы предполагали. Было уже полседьмого вечера. Магазин скоро закроется. Обычно, они работали до семи. А мы ещё ехали. И неизвестно, сколько времени ещё будем ехать. Я не был уверен в том, что в Чеконе есть гостиница. Если гостиницы не будет, где будем ночевать, – на улице? Ни наши соседи, ни шофёр тоже ничего не знали про гостиницу в Чеконе.
Время неумолимо приближалось к семи. Уже было без пятнадцати семь! А мы по-прежнему ехали.
– Будете выходить? – спросил шофёр и кивнул на дорожный указатель, на котором было написано, что до Чекона три километра. Я растерялся. Чекон находился в стороне от главной дороги. До него было три километра! Автобус не заезжал в Чекон. А у нас было два кинескопа. Упакованные в коробки, они мало чем отличались от двух телевизоров. Тащить их на себе три километра было удовольствием ниже среднего. Не успели мы с Валерой переглянуться, а поворот на Чекон остались сзади, и с каждой секундой мы отъезжали всё дальше и дальше!
– А следующая, какая станица? – спросил я.
– Юровка.
– А там гостиница есть?
– Понятия не имею.
Шоссе делило Юровку на две половины. Автобус здесь не останавливался. Мы решили, что в Юровке гостиницы тоже нет.
Мы доехали до конечного пункта маршрута автобуса, – до станицы Старотиторовская, которая находилась в тридцати километрах от Чекона. Гостиница оказалась закрытой на ремонт. Неприятно оказаться у закрытой на ремонт гостиницы с багажом в незнакомом населённом пункте. Нам подсказали про общежитие какого-то предприятия. В этом общежитии, с поломанными дверями, шкафами, столами, мы ночевали в одной комнате с шофёром, который завтра утром уезжал в Краснодар. Чекон был по пути, и шофёр сказал, что довезёт нас.
Мы приехали в Чекон в семь утра – за два часа до открытия магазина.
…Товаровед попросил нас отремонтировать его личный телевизор. Перед его домом росли грецкий орех, дикий абрикос «жарделя». Эти чудные деревья были перед каждым домом. Они росли здесь, как у нас берёзы. Двор перекрывали дуги, оплетённые виноградом. У его друга тоже был сломан телевизор. Мы поехали к нему. И этот друг угостил нас ужином. Пришли ещё какие-то люди. Мы ели шашлыки, свежие овощи, зелень. Я пил домашнее вино. Валера – самогонку.
Валера приложился к самогонке, как следует. Обычно, скромный, сдержанный, мало разговорчивый, готовый всегда уступить, он вдруг преобразился. У него закончились сигареты, и он потребовал дать ему закурить! Он отремонтировал телевизор. Ему теперь все обязаны! Он получил сигарету и услышал, что в таких штанах, как у него, ходили на Кубани ещё до революции. Тогда Валера начал расхваливать нашу Волгу, Керженецкие леса. «В вашей Волге можно только ноги полоскать!» – ответили ему. «Зато у вас грибов нету!» – парировал он. «А у вас виноград не растёт и персики!» Я сказал Валере, что ему хватит пить. Он снисходительно посмотрел на меня. На его растопыренных усах висели крошки хлеба. И выпил ещё! Его куртка висела на спинке стула, рубашка вылезла из-под старого, съеденного молью джемпера, ширинка опять расстегнулась. Замок молнии был сломан, и молния постоянно расстёгивалась. Он хотел казаться значительным, но поскольку был пьяным и в такой одежде, его не воспринимали серьёзно. Скажи, кто твой друг, и я скажу, кто ты. На меня тоже смотрели подозрительно. В нашей компании была красивая девушка, подружка хозяина дома. Я сидел рядом с Валерой. Он откровенно подтолкнул меня к ней и заговорчески подмигнул. Мне сразу стало нехорошо. Чужой дом, незнакомые люди.
