Обращал на себя внимание грубый скупой ландшафт – волнообразные сопки, покрытых травой, мхом, лишайником, с каменистыми плешинами. Мы не знали, на чём доехать до гостиницы. Разница во времени с Москвой была девять часов. Здесь был день. А в Москве – ночь. Я никак не мог перестроиться: хотелось спать. Отсутствие ночи тоже входило в общий букет впечатлений. Мне нравилось заботиться о Лене, Танюше, преодолевать трудности, какими бы пустяковыми они не были. Я не замечал тяжести дорожной сумки Лены.
Архитектура гостиницы оказалась странная: большой, квадратный холл, с номерами по периметру. Администратор сказала, что женские номера заняты, и предложила нам четырёхместный номер, в котором живёт мужчина.
– Нет, нет, – отказалась Лена.
– Но почему? Вы же с мужем. – Она решила, что я муж Лены и посмотрела на неё с недоумением.
– Это не муж.
– Я её брат, – сказал я.
– Тем более, с братом.
– А как мне позвонить в Хатырку? – спросила Лена.
До Хатырки было двести пятьдесят километров. Она позвонила туда, своей матери, всего за две копейки, с телефона-автомата. По городскому тарифу!
У её матери были знакомые, у которых были знакомые в Нагорном. И уже очень скоро в гостиницу пришла пожилая женщина – за Леной, Танюшей, чтобы они переночевали у неё. Я опять взял сумку Лены. Я не мог не проводить её.
Дом, в котором жила женщина, находился рядом с гостиницей.
– Кто к нам пришёл? Какие гости! – радостно сказал муж женщины, выйдя из комнаты к нам в коридор. – Вас, как зовут?.. Алексей? Очень приятно. Замечательно. А вас как?.. Леночка? Чудесно. А это кто? Это кто такая? А? Иди сюда, иди! – сказал он Танюше, которая пряталась за Лену.
Его радушие мне показалось чрезмерным. Я внимательно посмотрел на него. И вдруг понял, что он пьяный. А следом на меня пахнуло перегаром.
– Да, ребята, я выпил, – вдруг признался мужчина. – А разе нельзя выпить человеку, который в отпуску? Я считаю, что можно!
– Вы не обращайте на него внимания, – посоветовала женщина. – Он был у товарища на свадьбе. Такое иногда болтает. Что мне восемьдесят лет, и вообще.
Нас усадили за стол ужинать: отказываться было бесполезно. Поставили перед нами тарелку с жареным палтусом, литровую банку красной икры.
– Мало взял, – сказала женщина, увидев, что я скромно зачерпнул икры кончиком чайной ложки. – Вот как надо! – она богато зачерпнула икру столовой ложкой.
– Спасибо вам, ребята, спасибо, ага, – говорил мужчина. – Чтоб долго жили вы. Спасибо. И чтоб счастья. Саша, – он обратился ко мне, – ты ешь, давай, ешь. Мать? Достань сальца нашего! Спасибо вам, ага. И чтоб счастья. Саша…
– Его зовут Алексей, – напомнила женщина.
– Алексей? – удивился мужчина и посмотрел на Танюшу: – Какая славная девочка. А у нас двое. Да, мать? У нас двое детей?
– А вы давно приехали сюда? – спросил я.
– В семидесятом году. Или когда? – усомнился он. – Значит, так. Я женился в тридцать лет, двадцать девять, двадцать восемь – в двадцать семь. А жене уже тогда было сорок.
– Хватит болтать!
– Чего? Тебе уже семьдесят три!
Утром я проводил Лену в аэропорт. Объявили посадку на вертолёт. Посмотрев на меня внимательно, Лена вдруг дала мне номер телефона в Хатырке и попросила позвонить.
О том, что мне надо в Хатырку, я узнал через несколько дней в конторе Беринговского смешторга, организации, по телеграмме которой я прилетел сюда. Торгово-закупочный пункт в Хатырке входил в торговое объединение Беринговского смешторга.
