Иосиф пожал плечами.
– Ладно, можешь не отвечать, – махнул рукой Кордоба. – Я и сам знаю. Твой друг – да Гамма! Что, не так?
– Не все ли равно – кто? Важно, что это правда.
– Правда!.. Мало ли у кого какая правда! Свиньи, грязные свиньи! – Кордоба ударил кулаком по столу. – Стоило одержать одну победу над маврами, как это сразу вскружило им головы. Скажи, скажи мне, – Кордоба перегнулся через стол и схватил Иосифа за руку, – что они без нас стоят? Без врачей, ученых, банкиров? Они хотят отобрать у нас деньги и пополнить свою казну? Но деньгами еще надо суметь правильно распорядиться…
– Зачем ты мне это говоришь, Якоб? Я все сам знаю, только изменить ничего не могу, – перебил Иосиф.
– А ты пробовал изменить? – живо отреагировал Кордоба. – Сразу – бежать! Где нас ждут? Скажи, если знаешь?
Иосиф разозлился.
– Ты хочешь, чтобы я тебя уговаривал? И не подумаю! Оставайся здесь. Выкрестись и сохрани свои богатства. Только надолго ли? Ты что, перестал соображать, Кордоба? Или ты не знаешь, что за последние десять лет инквизиция сожгла более двух тысяч маранов? Только за то, что одни из них надели в субботу праздничную одежду, а другие помылись в теплой воде? Выкрестись, и, может быть, тогда ты превзойдешь самого Фернана Фалькона – доносчика и убийцу. Сколько сотен раз на судилищах инквизиции он произносил фразу «Еврей во всем!», – отправляя своих бывших единоверцев на костер? Я бы никогда отсюда не уехал, если бы знал – как остаться? – грустно закончил он.
– Да, я сам все это понимаю! Не думай, что умный ты один. Но, бежать, не попытавшись бороться… – покачал головой Кордоба.
– С кем ты хочешь бороться? – не дал ему продолжить Иосиф. – С королем? Инквизицией? С тысячами доносчиков, надеющихся выловить в твоей крови жалкую монету – награду за человеческую смерть?
Кордобу передернуло от этих слов.
– Не дай Бог, не дай Бог! – замахал он на Иосифа руками. – А куда направишься ты? – вдруг спросил он.
– Пока не знаю… Наверное, в Германию… Там сейчас бурно развиваются города, науки, ремесла. И они более веротерпимы, а главное – там нет инквизиции.
Кордоба заерзал на стуле.
– Ты потерял рассудок, Иосиф! Какая веротерпимость? Не так давно евреев изгоняли из Кельна, Аугсбурга, Майнца! Ты знаешь об этом? И потом, там же холодно!
– Зато здесь скоро станет жарко! – парировал Иосиф.
– Ладно, давай успокоимся. Страх и паника – плохие советчики. Надо искать выход, – примирительно сказал Кордоба.
– Да, я спокоен. Только выхода в моем спокойствии не больше, чем в твоем страхе. Надо уезжать из страны. А все остальные выходы ведут в могилу, – вздохнул Иосиф.
– Бежать… бежать… Для меня это хуже смерти! Все мое богатство, ты же знаешь, – корабли, склады с товарами. Дома…
– Хватит! – перебил его Иосиф. – Ты вернулся сюда для того, чтобы мы вместе оплакали твои корабли? Я тебе сочувствую. Что дальше?
– А дальше мы с тобой пойдем к Торквемаде!
Иосиф вскочил и уставился на Кордобу широко открытыми от удивления глазами.
– Ты что, Кордоба – упал по дороге с коня? Или твои мозги утонули вместе с кораблями? Кто тебя к нему допустит? И о чем бы ты стал говорить с ним – главным нашим врагом – фанатиком и убийцей?
Кордоба с трудом поднялся и подошел вплотную к Иосифу. Они стояли так близко друг к другу, что Иосиф почувствовал дыхание Якоба. Почти физически ощутил, что их глаза, лишенные свободного пространства, готовы слиться, перетечь наполнившими их до предела отчаянием и болью. Но мгновение спустя он уловил во взгляде Кордобы, что тот знает нечто, что может дать евреям надежду.
