— Ганс очень предан мне, — пояснила Лоттар, — он с трудом переносит, когда меня обижают.
— В таком случае вам повезло. Преданность в наше время дорого стоит, — нейтрально проговорил Кристиан, а Лоттар воскликнула:
— О, вот оно. Госпожа Саттон обвинила Леманнов в том, что их пряности ненадлежащего качества. Якобы это испортило ее прием.
Лоттар проворно и без всякого смущения выдрала нужную ей страницу, сграбастала кипу газет в охапку и встала.
— Если я вам больше не нужна сегодня… — начала она, и тут в приемную вбежал какой-то мальчик в наряде театрального служащего.
— Господин Эрре, — воскликнул он, — скандал! Госпожа Адель отказывается выходить на сцену.
Кристиан взглянул на часы — шесть с четвертью. До начала спектакля оставалось меньше часа.
— С чего бы вдруг ей отказываться?
— Мы ставим «Фабиану», — выпалил мальчик, — в последнем акте героиня появляется простоволосой, босой и в ночной рубашке. Но госпожа Адель не желает представать перед зрителями без прически, платья и туфель.
— Никто не ходит топиться в туфлях и прическе, — вдруг заявил Ганс. Это было впервые, когда он заговорил. Кристиан смерил телохранителя внимательным взглядом — ничто не выдавало в нем завзятого театрала.
— Госпожа Лоттар, за мной, — велел Кристиан. Та снова уронила газеты на столик и с явной неохотой подчинилась.
— Я ничего не смыслю в театре, — пояснила Лоттар в экипаже, — никогда в жизни там не была.
— Понятное дело. Корбл однажды мне сказал, что вы для дела, а не веселья. По мне так довольно безжалостно.
— Но это правда, — в ее голосе звучали едва не жалобные нотки.
— Отчего вы так взволнованы, госпожа Лоттар?
— Оттого, что в области искусства я не являюсь компетентной, это лишает меня опоры.
Кристиан, скрестив руки на груди, откинулся на сиденье.
Во взволнованной Лоттар проступало что-то трогательное.
— Не нужно разбираться в искусстве, чтобы образумить одну капризную особу, — пожал он плечами. — Адель пытается меня разозлить ровно в той степени, чтобы я вернулся к Берте, но не оставил ее без содержания.
— Если вы знаете, чего она добивается, то почему не идете навстречу?
— Потому что я никогда не делаю того, чего от меня ждут.
Лоттар улыбнулась ему с пониманием.
— Откуда вы знакомы с этим Гансом? — спросил Кристиан.
— Он был воспитанником приюта, которому господин Гё оказывал помощь.
— Никогда бы не подумал, что старикан способен к благотворительности, — удивился Кристиан.
— Да, — рассеянно согласилась Лоттар, — это не в его стиле. Я долго размышляла об этом — возможно, здесь было что-то личное. Возможно, он сам рос в подобном приюте.
— Значит, Ганс сирота, — сказал Кристиан, — люди, не знающие собственных корней, не способны к глубокой привязанности и не отличаются особой порядочностью, имейте это в виду. У них нет чувства долга и ответственности. Посмотрите на старика Гё — ему было безразлично, что станет с Торговым предприятием после его смерти. Он не подготовил своих сыновей и не приучил их к делу.
Лоттар, склонив голову набок, непроницаемо смотрела на Кристина.
— Спасибо за предупреждение, — ровно сказала она. — Я учту ваше мнение.
В театре стоял переполох.
Кристиан уверенно провел Лоттар узким коридором, миновав толпящихся актеров, и вошел в гримерку Адель.
Хозяин театра, Монморанс, встретил его едва не со слезами.
— Господин Эрре, — вскричал он пылко, — это невозможно, невозможно! Фабиана в туфлях — это преступление против драматургии.
