Около небольшого каменного дома стояла табличка, сообщавшая, что этому дому 2000 лет. Я переступил через ленточку ограждения и потрогал теплые камни. Камни ничего не говорили, но их тепло было приятно, несмотря на окружающую жару. «Сеньор!» – замахал мне руками маленький итальянец в зеленой куртке. Я вздохнул и полез через ленточку обратно.
– А потом Ватикан! – оторвался друг-биолог от чтения книги.
…швейцарские гвардейцы в своих полосатых штанах и с палками в руках были похожи на клоунов. В огромном соборе было мрачно и душно от десятков туристов, толпившихся около могилы Петра. «А кто докажет, что там именно Петр?» – закралась у меня крамольная мысль. Рядом стоял служитель храма и вытирал лоб белоснежным платком. «Бон джорно, синьор!» – улыбнулся он, перехватив мой взгляд. «Слава Богу, что ты не умеешь читать мысли!» – улыбнулся я в ответ. Служитель вытер нос и стал медленно удаляться в темнеющий коридор.
– Ну, конечно, еще Испанские Ступеньки и их окрестности, – сказал друг-биолог, мечтательно закатив глаза.
…мы подошли к ступенькам поздно ночью. Лестница была освещена, и на ней сидели парочки. Я ожидал громких разговоров, смеха и музыки, но было на удивление тихо. Они смотрели друг на друга, и казалось, что они слушали звуки фонтана, который тихонько булькал в большой лодке. У фонтана тоже было полно народа. Многие сидели на парапете и свешивали ноги в воду, чтобы почувствовать прохладу посреди душной ночи.
– Ну а потом все по фильму «Римские Каникулы» – добавил друг-биолог.
– В Уста Истины будете руки совать?
– Обязательно! Нам бояться нечего!
…до церкви Святой Марии мы еле доплелись. Желающих проверить себя на честность было довольно много, и мы встали в очередь. В сторонке стояла группа японцев. Они о чем-то щебетали и фотографировали всех, кто засовывал руку в пасть каменного чудовища. Существовала легенда, что раньше за стеной стоял специально обученный человек с мечом и отрубал руки, используя для выборки генератор случайных чисел. К счастью, этот любитель помахать мечом давно умер, и проверка на честность у нас прошло без заминки.
Дождь кончился, и мы с другом-биологом разошлись по своим лабораториям. За окном шумела дорога, ведущая в аэропорт, откуда летали самолеты до Амстердама. А от Амстердама уж точно все дороги вели в Рим.
Ну, почти все!
Странное возникает чувство, когда входишь в старую церковь, где тебя крестили много-много лет назад. Кажется, что вот выйдешь ты под хмурое осеннее небо, и нужно все начинать сначала. И неважно, сколько тебе еще отмерено, что уже сыплется первый снег, что нет рядом мамы, некому завернуть тебя в одеяло и отнести в теплый дом. Теперь ты сам все решаешь. Тогда орущий от страха младенец еще не успел совершить ошибок. Ты их наделал потом и назвал жизненным опытом. Вот и думай теперь – сколько ты еще совершишь ошибок. Может уже хватит? Или ты не все успел попробовать? А, может, сначала расплатиться за сделанные?
Купель стояла около фрески, где отчитывали раба за зарытый в землю талант. Ты потом много раз слышал, что талант – это тяжелая ноша, а несущий ее обречен на вечный труд. Нельзя эту ношу сбросить, нельзя закопать. Расплата простая: серая жизнь.
Ты скажешь, что у тебя нет талантов? Неправда. Всем раздали таланты. Кому пять, кому три, кому один. А не закопал ли ты свой? Вернее, не твой, а тот, который тебе дали. Еще не поздно его найти – ведь твой господин пока не спрашивает, что ты с ним сделал. Закопал? Откопай, взвали на плечи и иди. Другого пути у тебя нет.
