Но он же не идиот, чтобы не подслушивать разговор мамы и полицейского. Поэтому сразу после того, как Виктор закрыл дверь, он припал ухом к двери и перестал дышать, чтобы дыханием своим не заглушить и так не очень-то громкие голоса в гостиной.
Однако, как бы он не прислушивался, как бы он не замирал, пытаясь расслышать хоть словечко из всей их пустой (а может, и не пустой) болтовни, ему не удалось ничего распознать, только невнятное бормотание, которое действовало ему на нервы своей монотонностью и одновременно непонятностью.
Наверное, он всё же был идиотом, раз уж заранее не подумал о том, что ему может понадобиться стеклянный стакан для прослушки.
Подумав о стакане, он тихо, но выразительно выругался:
– Ч-ч-чёрт, – прошептал Виктор, злобно хмуря брови.
«Возможно, я был бы чуть умнее и расчётливее, если бы не был так напряжён» – мрачно подумал он, от гнева едва не пнув перед собой дверь.
Он знал, что ничего не услышит, но зачем-то всё равно прильнул к двери вновь. Видимо, ещё лелеял надежду, что что-нибудь да донесётся до его слуха более или менее отчётливое.
Виктор не знал, сколько он так простоял, но вскоре услышал мамино такое желанное «Виктор, можешь войти». Тогда он ворвался в гостиную, маскируя своё возбуждение под крайнее послушание.
– Виктор, в общем… – его мама выдохнула и нервно заломила руки. – Ах, нет, я не могу. Не могли бы Вы… – она с какой-то болью взглянула на полицейского, вопросительно приподняв брови.
– Конечно, миссис Элфорд, – слабо улыбнулся Клоуз.
На это «конечно» Виктор почти без труда сдержался от того, чтобы отпустить что-то колкое в адрес полицейского.
– Ох, спасибо. А то я так волнуюсь, – призналась она, печально вздохнув.
Виктору уже надоел их обмен любезностями, но его взгляд продолжал оставаться таким же доброжелательным и немного любопытным. Виктор знал, что со стороны не вызывает совершенно никаких подозрений, поэтому ему было даже интересно, что показал бы детектор лжи, когда бы он говорил ложь, настолько умело он скрывал свой обман: что по глазам невозможно было узнать правду, что по голосу никак не распознать… Виктор в такие моменты выглядел честнее честных.
Клоуз кивнул, явно понимая, что если он продолжит говорить этой женщине хорошие и приятные вещи, их милый диалог явно не закончится скоро, а ему уже надоело торчать в этом тесном шалаше с черепичной крышей.
– Мистер Элфорд, – обратился он к Виктору, что заставило Виолу содрогнуться. Виктор видел это, но не придал этому значения, хоть и самому было неприятно называться «мистером Элфордом».
«И как это я только до сих пор не сменил фамилию» – тоскливо подумал он, пока Клоуз подбирал слова. «Позорнейше быть Элфордом, позорнейше. Не хочу иметь ничего общего с этой тварью, которая нас бросила» – ядовито решил Виктор.
– Да? – непринуждённо отозвался парень. Он выглядел достаточно доброжелательно, в его взгляде не было и намёка на неприязнь.
– Некто хочет Вас подставить, – ничего не выражающим голосом сообщил Клоуз. – Я поговорил с Вашей матерью, она сказала мне, что Вы всё время с ней, а без неё Вы не выходите из дома. Соответственно, на данный момент я могу считать, что с Вас, возможно, снимаются некоторые подозрения. Не полностью, конечно, но в каком-то плане да. Разумеется, мы будем ещё тщательнее расследовать это дело, пока не узнаем правду, но на данный момент Вы кажетесь мне не самой криминальной личностью, – полицейский подмигнул.
