— Нет, — ответил он, не отрывая взгляда от планшета. Хлебнул жженной жидкости из своей чашки и добавил: — Ты не идёшь.
Проклятый осколок в груди рывком провернулся, отчего я почти почувствовала вкус крови на языке. Почему так больно?
— Поняла, — ответила с вежливой улыбкой.
Хорошо, что он не взглянул на меня. Думаю, в этот момент по моему лицу можно было прочитать, что вежливости там ни на йоту.
Через пятнадцать минут, когда мы уже покинули его квартиру и ехали в машине, Поклонский внезапно нахмурился, глядя на меня. Естественно, я уже держала лицо и ничего не могло выдать моего истинного внутреннего состояния.
— Что-то не так? — спросила спокойно. — Вы выглядите обеспокоенным.
Босс прищурился на миг, а потом отвернулся к окну, оставив вопрос без ответа.
Этот взгляд я ловила на себе в течение всего дня. Краткий, хмурый, странный. Будто какая-то мысль касательно меня не позволяла шефу переключиться. И это, прямо скажем, настораживало. В конце концов, мне немножко осталось до конца! Совсем чуть-чуть, и я знать забуду весь этот холдинг и его владельца!
Ближе к обеду, у архива, когда я, уже набегавшись по всему зданию, мысленно стаскивала себя проклятые туфли, меня настиг Карпов. Схватил под ручку и, не обращая внимания на мой тоскливый взгляд, брошенный на заветную дверь, повёл прочь.
— Мариша, ты должна со мной пообедать.
«Кому должна, я всем прощаю» — хотелось ответить, но кому, как не Карпову, известно, что это далеко не так.
— А может, в другой раз? — спросила с надеждой. — Я правда-правда внесу вас в расписание, Никита Михайлович.
Карпов усмехнулся и тряхнул головой, не сбавляя шага.
— Ты должна мне кое-что рассказать касательно Серёги, Мариш. Сама знаешь, тут без вариантов. Тем более что завтра вы отбываете в командировку.
И вспомнив, что у меня ещё даже вещи не собраны, я едва не расхныкалась.
Столик в местном ресторане был забронирован Карповым заранее, что не удивляло. На такой должности нереспектабельно стоять на входе в час пик и ждать своей очереди.
Не спросив моего мнения, Карпов заказал нам обоим стейк из говядины, салат с рукколой и виноградный сок. Мой полный разочарования взгляд проигнорировал, принимаясь за еду.
— Итак, Мариша. Что у вас случилось в период болезни Серёги, что он ведёт себя сейчас, как голодный лев в клетке?
Сравнение, надо сказать, такое себе. Поведением Поклонский напоминает скорее ленивца. Видимых причин бояться нет, но эта зверюга в любой момент может оттяпать от тебя кусочек тебя же и даже не поморщиться.
— Ну-у-у, — протянула я, быстро перебирая в памяти все события. — Вроде ничего такого.
— Вроде? — не поверил Карпов. — Когда ты говоришь «вроде», обычно это означает, что было овердофига серьёзных моментов, о которых следовало бы рассказать.
Я поджала губы, припоминая последний разговор.
— Никита Михайлович, я понимаю, что вы лучший друг Сергея Андреевича и хотите как лучше, но позвольте заметить, что сам Сергей Андреевич радовать вас информацией не спешит, а значит…
— А значит, порадовать ею меня поспешишь ты, Мариша, — перебил Карпов и широко улыбнулся. — Давай минуем стадию твоей обиды, моего давления, признания поражения с твоей стороны и сразу перейдём к сливу информации, рыбка моя зубастая.
Иногда, особенно вот в такие моменты, мне хочется ему врезать. Желательно — хрустальным кувшином с соком, что так маняще сверкает в свете дневных ламп. Он словно шепчет: «Ну давай, возьми меня и… вмажь сволочи красноречивой».
