– Обычная усталость, – сказал он. – Лечится хорошим сном.
Их отношения напоминали размеренное течение лесного ручья, куда его занесла морская буря. Он не знал её возраст, а она ни разу не поднимала вопрос о деньгах, не просила купить ей цветы. Ей было достаточно, что он рядом. Он к такому не привык. Искал подвох, а не находя, впадал в растерянность. Все женщины чего-то от него хотели. Поездок на море, ужинов в ресторанах, горных лыж или, прости Господи, переезда в лофт.
– Мне нужно сказать тебе что-то важное.
«Мне тоже», – подумал он. И тут же спохватился. Что-то важное? Неужели она влюбилась в него? Он не давал для этого повода. Досадно, чёрт возьми. Обрывать с влюблёнными хуже всего.
– У тебя сегодня день рождения?
– Он в марте.
– Подожди… мы познакомились зимой.
– Не хотела тебя смущать. К тому же…
– Думала, что мы расстанемся, – закончил он за неё.
Она не стала отрицать:
– Я тогда не знала, какой ты хороший. Ругала себя за поспешную близость. Где-то даже смирилась с тем, что ты меня используешь и бросишь. Ты ведь не похож на семейного человека. Наверняка у тебя было много женщин до меня.
Он с трудом проглотил непрожёванную лепёшку. Клюквенный морс помог протолкнуть комок в пищевод. Порой бывает полезно сравнить мнение о себе со стороны со своим собственным. У него осталась последняя догадка.
– Ты хочешь порвать со мной?
На доверчивом лице Лизы возникло изумление.
– Почему ты так решил?
– Больше ничего не приходит в голову. Что ещё важного ты могла бы мне сказать?
– Например, что я беременна.
– Но ты же не беременна. – Он поддел вилкой последнюю оладью. – Жутко вкусно, Лиза. Если тебе вдруг разонравится медицина, ты всегда сможешь добиться успеха в кулинарии.
– Я беременна, Альберт.
Он медленно опустил вилку. Смысл её слов дошёл до него не сразу. Перед глазами потемнело.
– Как беременна?
– Ты не рад. – Она не спрашивала, озвучивая то, что видела в нём. Ей хватило выдержки не расплакаться, однако доверчивое лицо стало пепельно-серым.
– От меня?
– Я сплю только с тобой.
Его глаза заметались по лофту, фокусируясь на чём угодно, только не на ней.
– Давно?
– Три недели.
Джон Леннон пел песню о дожде из второго сборника синглов, но Эл этого не слышал. Он не слышал ничего, кроме биения пульса в оглушительной тишине. Три недели… три недели…
– Ты уверена?
Она опустила голову. Скорее сожалея о его реакции, чем разочарованно.
– В тебе? Или в том, беременна ли я?
– Ну зачем ты так. Мы не о погоде говорим. Новость, откровенно говоря, неожиданная.
– Мне незачем тебя обманывать.
Он кивнул. Обвинить её во лжи не поворачивался язык. Насколько он вёл себя с женщинами аморально, настолько она была чиста в своих помыслах. За четыре месяца он успел в этом убедиться.
– Я всегда использую презерватив. Как это могло произойти?
– В ту ночь ты надел его не сразу. Этого оказалось достаточно. – Она дотронулась до него. В светло-зелёных глазах проступили слёзы. Он не убрал руки, но и не мог ручаться, что это его тронуло. – Пожалуйста, не заставляй меня делать аборт!
– Это может быть лучший выход для нас обоих, – сквозь зубы проговорил он.
Лиза всхлипнула. Вытерла влажную щёку.
– Пожалуйста, Альберт. Я не хочу убивать нашего ребёнка.
– От того, что ты бросаешься громкими словами, никому проще не станет.
– Ты не любишь меня, я знаю. Для тебя я очередной трофей, пыль, которую легко удалить щёткой. Я могу сохранить ребёнка без твоего согласия…
