– Скука завладела сердцами. Нашими. Моих дочерей. Я не буду хитрить, ради устройства личного счастья Арины и Алины я удумал устроить какое-нибудь чинное мероприятие, как в былые времена проводили бал дебютанток.
– Об этом задумался почитатель элитарности и узкого круга общения? – Ида не осуждала резкую смену взглядов, но полагала, что на то должна иметься веская причина.
– Я не желаю им одиночества. Оно убьёт их. Сделай одолжение мне, как любящему отцу. – Феликс знал, что госпожа Сатова при всей внешней холодности обладала отзывчивостью.
– А я ведь начинаю ненавидеть одиночество. Намедни мне в голову закралась страшная мысль: одинокие должны вовремя умирать.
– Точно не одинокие. Часто таковыми оказываются лучшие представители человечества.
– Именно так я и подумала после. Одиноким следует править миром. Они умеют видеть мир, а не только себе подобных, – Ида безо всяких опасений быть неверно истолкованной продолжила делиться с пожилым собеседником своими инсайтами.
– Ты и прежде поражала мудростью, а ныне к ней добавились духовные открытия, – таких людей Феликс встречал крайне редко, а потому и посещал эту невероятную женщину, заставляя себя соприкасаться с холодом чужой души.
– Не бойся предоставить дочерям на выбор одиночество.
– Ида, помилуй, меня убивает одна только мысль о том, что они будут, как я.
– Феликс, я просто не знаю, чем тебе помочь. Тебе лучше пообщаться с Эрикой.
– А хочешь я кое в чём признаюсь?
– В чём?
– Я не такая, какой меня привыкли видеть. Вовсе не сильная, и даже не высокомерная. Этот наряд, надетый на мою душу, я забыла снять. Я его и не ощущала – его видели другие. Но речь не об этом. Так же как этот наряд окружающие видели во мне непроходящее состояние счастья и наличие везения. Но ничего этого не присутствует уже долгие годы.
– Не ожидала такого услышать.
– Конечно, душа надёжно спрятана в глубине тела. И не об этом речь.
– А о чём?
– В один момент жизнь может стать неинтересной, и только совершенно понятные, даже где-то простые чувства, смогут сохранить внутри человека потребность продолжать свой путь. Это схоже не на глоток воды в пустыне. Это похоже на объятия обнажённых людей, позади которых ничего не осталось.
Ида не ожидала услышать от Эрики пронзительные признания. В последнее время та сильно изменилась, что начинало озадачивать.
–
Глубокие суждения.
–
Ими я обязана тому, кто меня отогрел.
–
Ты влюблена.
–
И это то, что я пожелала бы тебе.
– Не спеши мне прописывать свой рецепт счастья. Попробуй его дольше применять на себе.
– Ты боишься. Я раньше тоже так себя вела, – Эрика намеревалась продлить этот разговор как можно дольше, ведь подобные темы подруга настойчиво игнорировала.
– Боюсь? Неподходящее определение. Не нуждаюсь. – Ида не обижалась на непрошеные советы, отпускаемые этой особой, а кому-либо другому не позволила продолжать вести себя в подобном тоне.
– Прости, не верю.
– Ты просто не представляешь, что существует близость, с которой человеческая не сравнится.
– Я бы хотела получить больше сведений по этой теме.
– Скоро.
– Мне требуется твоя помощь.
– Говори, что могу сделать?
Руки мужчины продолжали удерживать в объятиях тайком пришедшую к нему женщину.
– Кажется, появился способ отобрать Иду у затворничества.
– Что нужно делать?
Эрика медлила с ответом, утрачивая сосредоточенность на предмете разговора, и всё потому, что по телу разливались приятные волны от сильных и одновременно с этим приятных прикосновений.
