Варфоломей зашипел и попытался беса пнуть, что не улучшило его шаткого положения.
– Поймаю – убью! Черти! – неслось из темных глубин подъезда.
Ева вжалась в стену, и мимо нее с хорошим ускорением пролетел Иваныч, распространяя вокруг себя густой дух перегара.
В общем, все смешалось. «ИКЕА», черт, Иваныч.
Иваныч произнес длинную тираду, в которой печатных слов было всего три: «коза», «и», «балерина». Причем даже эти невинные слова приобрели совершенно новые смыслы.
Варфоломей замер и заслушался. Он был потрясен. Здесь, на Земле, он никак не ожидал встретить столь чистый и незамутненный чертов диалект. От слов Иваныча повеяло адской бездной, в них трещало пламя.
Да-да, тут удивляться нечему. Такое выдающееся и даже знаковое изобретение, как мат, пытаются присвоить себе многие. Есть теория, что это все от татаро-монголов, но на самом деле мат – это от чертей.
– Вы в порядке?
Голос Евы прозвучал тонко, ей не терпелось уйти.
Варфоломей кивнул. Он перевел взгляд на Иваныча, который отодвинул от себя то, что в собранном виде станет комодом.
– Прости, мужик, я это… чертей гонял. Совсем озверели…
Дальше Иваныч весьма красочно отметил степень «озверения». Варфоломей снова заслушался.
Ева в это время поняла, что никто особенно не пострадал и вот он – самый подходящий момент, чтобы удалиться. Она поспешила к лифту.
– Это были бесы, – ради справедливости поправил Варфоломей.
– Озоруют, засранцы!
Иваныч сменил гнев на милость, пригладил жиденькие седые волосенки, которые от пережитого волнения встали дыбом. Он смачно икнул, встал на четвереньки, а потом принял вертикальное положение. Варфоломей недоумевал, почему Амадей настаивал на том, чтобы он ходил в одежде. Вот же перед ним чистокровный человек, который явно не старается прикрыть тело.
Действительно, облачение Иваныча было весьма неформальным: майка с говорящим названием «алкоголичка» болталась на щуплых плечах, довершали костюм семейные трусы в веселенький цветочек.
Вообще в обычное время старик вел себя вполне прилично. Жил тихо, но иногда к нему приходили бесы. Эта напасть с ним случалась, когда он брал самогонку у старой ведьмы Ленки из четвертого подъезда. Бесы как чувствовали, но Иваныч сам был виноват в своих злоключениях, каждый раз допуская одну и ту же ошибку. Чтобы не пить самогонку в одиночестве, он их угощал. Те, естественно, становились буйными (в отличие от чертей, пить бесы совершенно не умеют). Иваныч пытался их утихомирить и начинал бесов гонять. Пару раз его из-за этого увозили на «Скорой», еще пару он попадал в неловкие ситуации и даже бывал бит.
Варфоломей тоже поднялся и принялся заново собирать коробки, решив заодно наладить контакт с соседями:
– И часто… бесы приходят?
И тут же понял, как давно он ни с кем не общался (не считая перечисления продуктов). А это, черт возьми, тяжело.
Когда первое и даже второе впечатления после переноса в новый мир улеглись, его начали одолевать мысли о Кайли. А это было похоже на одиночный заплыв в бассейне с кипящей смолой. Легче не становилось. Поэтому потребность поговорить стояла остро.
– Бывает, – неопределенно ответил Иваныч и подозрительно посмотрел на Варфоломея. – А ты это?.. Того? Их видишь, что ли?
Варфоломей кивнул и улыбнулся:
– Один в меня врезался. Но они обычно парами бегают. Значит, второй где-то…
Иваныч взбесился:
– Шутник… мля… самоучка. Да пошел ты!
Он изрыгал ругательства, как дракон изрыгает пламя.
