* * *
Вернулась уже вечером. Когда поднялась к номеру, за дверью раздался протяжный стон. Потом еще один.
«Ничего себе, как Маринке плохо. Все-таки мигрень ее накрыла».
Ева ощутила укол совести: она целый день гуляла и наслаждалась. Дрожащие руки быстро открыли замок.
– Марин…
«А нет, не плохо. Накрыло, конечно, но не мигрень».
Ева тихонечко попятилась, успев сохранить в памяти белые лодыжки своей подруги, скрещенные на пояснице парня. Судя по форменному пиджаку, который валялся на полу, это был тот самый «шикарно-взъерошенный» потомок Казановы с завтрака.
Накрыло Маринку сильно. Можно сказать – крепко.
Из-за двери снова раздались стоны и вскрики. Любовники даже не заметили невольного свидетеля, полностью отдавшись страсти.
Ева мудро рассудила, что стоять под дверью – это как-то не очень, и вышла на улицу. Понадеявшись, что парочка не выйдет за рамки Маринкиной кровати и ее собственное ложе останется девственно чистым и непорочным, Ева решительно пошла прочь от отеля. Ноги сами несли ее по улочкам, мостикам…
С одной стороны, Ева была возмущена: вот она, женская дружба во всей красе! Но с другой – восхищена. Нельзя не признать молниеносность, с которой Маринка спланировала и реализовала свой план. И еще немного Ева завидовала…
Синие сумерки сгущались, каналы окутывала туманная дымка, отчего казалось, что палаццо висят в воздухе. Левитирующий таинственный город с темными тайнами… Ева зябко подернула плечами: ее захлестнуло ощущение опасности и тревоги. А потом она поняла, что заблудилась. Забрела черт знает куда, оказалась в стороне от пешеходных маршрутов.
Вокруг не было вездесущих туристов с камерами: стояла странная, звенящая тишина. Черные провалы окон смотрели вопросительно. Не было ресторанчиков и сувенирных лавок. Из тумана вынырнула фигура, закутанная в плащ, – чумной доктор.
По рукам побежали мурашки. Ева едва не закричала, когда незнакомец отвесил церемонный поклон, махнув пером по мостовой. Сердце колотилось, как безумное. Разум подсказывал, что это просто актер, который торопится на какое-нибудь венецианское шоу. Но, не дожидаясь, когда шаги стихнут в тумане, Ева бросилась бежать.
* * *
– Ой, ну ладно тебе! Ну где здесь можно заблудиться? Где ты вообще этот туман нашла? Это все художественное преувеличение… Погода-то ясная.
Ева и Маринка сидели в номере и ели пирожные. Наперегонки.
– Сама не поняла, где оказалась, но очень хотела оттуда выбраться. А потом – раз! – и через минуту я уже у отеля. Знаешь, как говорят: нечисть крутит. Но ты в любом случае провела день гораздо интереснее…
Маринка напустила на себя притворно-скромный вид, затрепетала накрашенными ресницами.
– Хочешь, завтра встанем пораньше и вместе пойдем встречать рассвет на Сан Марко? Ну котик, ну не обижайся… Просто нужно было снять стресс…
Она внимательно посмотрела на Еву и довольно потянулась, как кошка, объевшаяся сметаны. Ева испытала острое раздражение и невольно подумала о том, когда у нее в последний раз был секс. Вспомнила два последних неудачных свидания… Съела еще одно пирожное.
А Маринка продолжала философствовать:
– Расставание – это… знаешь ли, очень больно. Как… м-м-м… восковая эпиляция. Сидишь с наклеенной полоской, смотришь на нее, терзаешься, страдаешь… И знаешь, что приносит облегчение? Нужно, чтобы кто-то взял – и отодрал.
Ева усмехнулась.
– Кто-то говорил «никаких мужчин»… – не удержалась она, уколов Маринку.
