***
Воевода, видно, забрался далёко, в самый урман. В такую чащобу не забрёл бы никакой охотник, хотя зверьё тут наверняка водилось вкусное и жирное. Лейла спешила за Альвином, едва не утыкаясь ему в спину, торопливо переставляла усталые ноги, боясь отстать – в урмане не было и намёка на тропинку, и Альвин вёл их по каким-то своим, одному ему известным приметам.
Наверное, Лейла задремала на ходу – во всяком случае, она упустила момент, когда чаща вокруг расступилась, и перед ней засияли костры.
– Стой, кто идёт?
– Не видишь, что ли, глаза повылазили?
– Поговори у меня, Осберт! Сказано было – отвечать, как положено!
– Пропусти лучше. Дело у нас. К воеводе.
– Смотри, доложу! Настоишься за такие дела на часах!
– Ладно, ладно, уйди с дороги, – отмахнулся Осберт. – Раскулдыкался! А вы что нога за ногу тащитесь? – это уже Андрису с Лейлой. – Шевелитесь, мухи сонные!
И Лейла покорно затрусила вперёд.
***
– Эти люди – не лазутчики.
Лейла не сразу осмелилась поднять взгляд на того, кто произнёс эти слова, прозвучавшие в её ушах музыкой. Стоило этому человеку заговорить – и Альвин с Осбертом, да и все остальные, тесно окружившие её и Андриса, тут же замолчали и расступились. Лейла подумала, что этот человек привык приказывать – и привык, что его приказам немедленно подчиняются.
– Посмотри на меня.
Лейла подняла голову – и тут же отвела взгляд в сторону.
– Не бойся.
– Она и не боится, – хохотнул Осберт. – Это брат у неё по недосмотру парнем родился!
Воевода даже не раскрыл рта, только бросил на болтуна взгляд – и Осберт умолк, как печёный поросёнок, которому в рот запихнули яблоко. Лейла с трудом подавила улыбку. Так тебе и надо, дубина стоеросовая. Да Андрис раз во сто умнее тебя, а что сегодня оплошал – так немудрено: поди-ка соберись с мыслями, когда тебе в лицо тычут факелом, а в спину – копьём! Молодец воевода.
– Тебе и твоему брату я разрешаю остаться, – снова заговорил воевода. – Ты будешь при кухне – стряпухой.
От радости Лейла позабыла держать голову опущенной – и впервые взглянула воеводе прямо в лицо.
Вот уж чего Лейла не ожидала, так это того, что воевода окажется таким молодым. Он был от силы зимы на три старше Андриса, хотя светлая борода и прибавляла возраста. Только сейчас Лейла заметила, что из всех мужчин Андрис был тут единственным безбородым – по крайней мере, насколько хватало глаз.
А ещё воевода был высоким – на добрых полголовы выше Андриса, а уж о Лейле и говорить нечего. Шлема на голове не было, но в нагрудных пластинах доспеха отражался огонь, а на богато изукрашенном поясе висели ножны с мечом. Но будь он даже босой и одет в робу, Лейла всё равно нутром бы почуяла, что это птица другого полёта – не чета им, деревенским, не чета даже немногим виденным ею городским, и уж, ясное дело, не чета этим олухам – Осберту и Альвину.
Настоящего воина видать за версту – даже ей, неучёной деревенщине.
– А мне что прикажешь, воевода?
Поглощённая своими мыслями, Лейла не сразу сообразила, что это подал голос Андрис.
– И тебе дело найдётся, – невозмутимо ответил воевода. – Стрелять научим. Если повезёт, то и меч себе раздобудешь. А пока землянками займёшься, там работы – непочатый край. Крыши дёрном обложишь, щели законопатишь, да ещё и печки сложить надо – зима не за горами.
– Ай, спасибо тебе, воевода! – обрадовался Андрис. – Кланяйся, дура! – зашипел он Лейле в ухо.
