Идка - страница 4

У нас была скотина: корова Манька, большая, коричневая с белыми пятнами, коза Майка, серо-белая, с огромными рогами круто загнутыми, хулиганка и проказа хитрющая. Овечки черные (сколько не помню), а к ним имелись очень странные ножницы для стрижки шерсти. Свинья и куры с петухом.

Летом, корова, коза, овцы выгонялись в общее стадо, пастуха нанимали сами жители. Куры выпускались гулять. Если отец был дома, сам смотрел за свиньёй, выпускал на лужайку. Когда он был на работе, мы для неё рвали траву: два-три мешка.

Вечером стадо возвращалось назад. Корова сама шла в стайку, а вот Майка пыталась гордо удалиться от неё, ещё не нагулялась. Мне приходилось её встречать. Завидев меня, наклоняла голову, грозными рогами пугала, мекала, я бросалась на неё цеплялась за рога и таким образом въезжала в стайку. Игра у неё со мной была такая. Ребятня собиралась каждый вечер посмотреть на это представление. Когда Майка успевала проскочить мимо нас, все с удовольствием носились за ней. Она довольная мекала, прыгала, бегала и скакала до тех пор, пока я не повисну на рогах, а потом спокойно в стайку.

Зимой, в сильные морозы кур забирали домой, жили они под столом в кухне, забивалось пространство рейками, получалась клетка, чтоб не воняло, приходилось мне несколько раз в день вымывать пол, кур выпускали погулять по коридору, когда я была в школе, мама убирала.

Жили с хорошими соседями, они не возмущались.

1955 год. Деда, бабки и тети Иды уже нет – уехали в г. Орск, Оренбургской области, к бабушкиной дочери Марии. Мы теперь живем в двух комнатах.

Март месяц. Родители ушли куда-то в гости, у мамы большой живот. Уже надо ложиться спать, а их нет. Мальчишки ноют, боятся. Укладываю их в кровать, подставляю к кровати стулья, сооружаю себе постель. Выключаю свет, ребятня успокаивается. Спим.

Когда они пришли мы не слышали, проснулись от шума. В комнате у родителей горит свет, просачивается сквозь щели. Мама кричит или стонет глухо. Отец выскочил с полным тазиком. Назад бежит корыто, тряпки тащит. Вдруг детский крик. Мы зовем отца – «пап, папа, что там?». Отец выглянул, говорит: «Подождите, немного, я тут девчонку за волосы, через окно в болоте поймал, сейчас искупаю её и вам покажу, вы не вставайте»

Пояснение. Болото, вернее лужа или озерцо неглубокое, действительно за домом всегда было, летом не пересыхало. Детвора близлежащих домов из неё не вылезала, купалась. Детсадовское озеро было глубокое, опасное, а это свойское, родители были спокойны, когда их чада, как свинушки валялись в ней.

Ждем. Входит папа, держит на руках завёрнутого ребятёнка. Подходит к кровати кладет руки на спинки стульев «смотрите, какую поймал, оставим себе?». Глядим, правда, девчонка, волосы темные, почти нос закрывают, молчит, красными губы чмокает.

Так пришла к нам Надежда 27.03.1955 года.

Как появились Филипп, и Николай совсем не помню. Отчего не задержались, не записались на корочке, не понятно мне.

Когда родители уходили в гости или собирались у кого-нибудь на праздники, дети всегда оставались дома со мной. Видимо я к числу детей не монтировалась, ко мне только как к взрослой. Надька рёва была, как мамы не было вымотает меня до невозможности. Однажды мы одни сидим на кухне, а родителей нет и нет. Ничем не могу крикунью успокоить, (ей около пяти месяцев) соску не берёт. Соседка т. Ирма Швайцер (она работала в киоске «Союзпечать» очень, очень много лет) вышла из комнаты, ее у меня взяла, а она сильней орет. Пошла я в коридор и стала говорить маминым голосом и интонациями, называю рёвушку по имени. Она прислушалась и замолчала. Разговаривала, приговаривала пока она не начала засыпать. Процедура повторялась несколько раз. Тетя Ирма в тот вечер и на следующий день маму ругала за то, что меня не жалеет.