Что касается Жени, то он должен был стать врачом. И не абы каким, а блестящим! Во время асянди (первого дня рождения, когда, согласно обычаю, ребёнок предсказывал себе жизненный путь и судьбу) из всех предметов, разложенных перед ним на столике, малыш первым делом схватился за фонендоскоп, что сулило ему непременные успехи на медицинском поприще. Правда, ликование родственников несколько поутихло, когда годовалый Женечка, быстро потеряв интерес к этой непонятной штуковине, потянулся затем к маленькому игрушечному микрофону.
С годами Женя всё больше и больше разочаровывал отца с матерью. Какое там медицинское будущее, господи: врачей он боялся просто панически. Начинал трястись, едва завидев человека в белом халате, уколы и прививки заставляли его реветь до икоты, он даже лекарства не мог принимать нормально – давился и кашлял, выплёвывая микстуру с таблетками. А уж от вида крови и вовсе мог потерять сознание…
Учился Женя, правда, неплохо, но проявлял интерес больше к гуманитарным наукам. А ещё неожиданно для всех он пристрастился к готовке, чем сделал первый робкий шажок на пути к званию “позор семьи”. Мужчина готовит?! Это ставило под сомнение его мужественность как таковую, ведь кухня – исключительно женское царство. Если бы не поддержка любимой бабушки (Бабы, как с детства привык звать её Женя), семья совсем заклевала бы его, затерроризировала насмешками. Но Баба дала понять, что не видит в увлечении младшего внука ничего зазорного, и остальным пришлось смириться и отстать от него.
Точно так же она отстояла право Жени на учёбу в Академии искусств Жургенова – после школы он поступил туда на эстрадный вокал.
– Если бог наградил его дивным голосом – значит, надо петь, а не зарывать свой талант в землю! – заявила бабушка. – Радуйтесь, что такого способного сына родили.
Никто не смел спорить с Бабой, ставить под сомнение её авторитетное мнение. После того, как умер дедушка, она стала для всех главой огромного клана. Именно бабушка принимала самые важные решения, касающиеся всей семьи, и остальным оставалось лишь с почтением подчиняться её воле.
…Для Жени Баба всегда являлась воплощением настоящей, эталонной корейской женщины, несмотря на то, что все они были корё-сарам.** В далёком тридцать седьмом году бабушку и её семью депортировали в Казахстан с Дальнего Востока – так же, как и остальные сто семьдесят тысяч корейцев.*** Бабушке тогда едва исполнилось четыре года, а дедушке – семь, и они ещё даже не были знакомы…
Женя с неизменным трепетом слушал рассказы Бабы о том переселении. Несмотря на то, что она была совсем ещё крохой, многое навсегда отложилось в цепкой детской памяти. Семьи везли в товарных вагонах целый месяц, а затем выбросили в казахскую степь – в холодном ноябре! Ни жилья, ни еды у людей не было, первую зиму они ютились в землянках. Тогда же погибла примерно треть всех младенцев. Женя подозревал, что адаптированная корейская кухня началась именно оттуда, с тех страшных голодных времён: салат из морковки, из листьев перца… Традиция заворачивать еду гостям с собой… Приносить больному человеку курицу…
Непонятно, как и выжили, но всё-таки выжили. Укоренились, обзавелись жилищами, хозяйством, семьями. Жизнь продолжалась, несмотря ни на что. Очень помогали депортированным местные жители: узнав, что в степь выбросили тысячи корейских семей, казахи приходили к ним и приносили еду, тёплые вещи – тем самым спасая от верной смерти.
