– Как тебя зовут? – спросил Идрис.
– Кристина, – с лёгкой дрожью в голосе отвечала девушка.
– Мм… Кристина… – довольно промычал Пустов и тут же подал знак Ларисе, чтобы убиралась со сцены. Та ревниво посмотрела на Кристину, но исполнила требование своего начальника, мгновенно исчезнув за кулисами. Идрис продолжал, – страшно?
Она улыбнулась.
– Немножко.
– Не бойся, – улыбнулся Дмитрий, – это всё не страшно. Хотя тебя, конечно же, пугает другое, верно? – вопросительно взглянул на неё.
– Да… – кивнула головой Кристина.
– Твоё будущее! – продолжал Идрис, – но не сомневайся, он пугает всех. Даже меня. Поэтому я и не смотрю своего, ибо ужасно боюсь узнать, что со мной будет. Ты понимаешь, что это означает? – та помотала головой, – ты очень храбрая! Смелее меня. И знаешь ли, я тебе даже чуть-чуть завидую, хоть всем известно, что зависть – плохо, зависть – грех. Мне бы такое львиное сердце, как у тебя, и я бы этот мир покорил. А у тебя всё только впереди. Ничего не бойся, ты со мной, ты в безопасности, никто не укусит, – взял её за руки, – а сейчас сосредоточься и посмотри мне в глаза.
Та повиновалась. Идрис напряг глаза, будто Клинт Иствуд перед финальной дуэлью, и взглянул в её, вероятно, астральную душу. Смотрел долго – около минуты. За это время зал успел от напряжения с ума сойти: кто-то кулаки кусал, а кто дышал так нервно и неровно, будто родовые схватки начались, а принимать некому.
И тут, когда показалось что, от возбуждения уже стены начали гнуться, он отпустил её руки и отвернулся очень сильно перепуганный. Эта Кристина, пускай даже актриса, настолько поверила Пустову, настолько вжилась в роль, что её испуг от реакции Дмитрия был вполне себе реалистичным. Можно даже сказать, пугающе реалистичным. Ведь, мало ли что там увидел Идрис? Одному ему известно. Соколов же удручённо покачивал головой: «Кабы у девушки от его «предсказаний» нервный срыв не случился…» Во всём зале наступила гробовая тишина.
– Знаешь… – вздохнул Идрис, – всё сложно.
– Что там? – трясущимся голосом спросила Кристина.
– Я увидел печать безбрачия и ранней смерти, – зрители в зале начали взволнованно перешёптываться. Пустов продолжал, – Это произойдёт через три года. Ты по календарю ходила. У вас с молодым человеком будет ребёнок. Видел его душу, заключённую в нераскрывшемся бутоне розы. Волосы видел у него. Златовласый. И вьются они. Длинные. Рекой по карте распластались. Перед мальчиком выход на белый свет из чёрной двери, но он не может из неё выйти. Она захлопнулась перед ним. Это признак смерти его во время родов. Молодого человека вашего видел. Его паук в кокон замотал. Это значит, что мать потребует, чтобы он себе новую искал девушку, которая ему здоровое дитя родит. Видел, как вы стоите на одной ноге у края пропасти на сильном ветру. Падаете вниз и проваливаетесь под лёд, пытаетесь выбраться, но прорубь тут же покрылась толстым слоем льда. Это признак того, что вы не смиритесь с потерей вашей любви и уйдёте из жизни, сбросившись с моста в реку.
У девушки ноги подкосились.
– Лариса, воды! – крикнул Пустов. Снова послышалось сладостное цоканье тонких каблучков её белых лакированных туфелек. Тот продолжал, – с вами всё в порядке? – люди из зала вскочили на помощь, но Идрис остановил их, – всё хорошо! Всё под контролем! – приложил руку к её груди. Она сразу же задышала легче. Тут и Лариса с водой подоспела. Подала Кристине.
