– Я знаю. Именно поэтому я здесь. Мне нужно его узнать.
– Даже если бы я знала имя, вряд ли имею право раскрывать подобную информацию.
– Прошу вас.
Механический голос переводчика не передал ни ноты отчаяния, которое рвалось из меня наружу последний год.
– Mi spiace, non posso aiutarti. E contro il regolamento.5
На сей раз она даже не взяла телефон, чтобы воспользоваться переводчиком. Просто отчеканила резкие звуки мягким голосом и поджала губы, как бы извиняясь за то, что оказалась бесполезна.
Не для всего нужен перевод. У сожаления свой собственный словарь, как и у доброты. И сейчас Кармела запускала в меня всем своим сожалением, никуда не целясь, но попадая в самое сердце. И от этого отказа расширялась пропасть в груди.
Кармела кивнула куда-то мне за спину, приглашая следующего в очереди к окошку. А я и не заметила, что за мной уже выстроилось двое таких же нетерпеливых, как та старушка, которым хотелось поскорее разделаться с почтовыми вопросами и пойти по своим делам или распить долгожданный коретто6 где-нибудь в кофейне за углом, чтобы скрасить загруженное заботами утро.
Мужчинка в мятом жилете растянул чёрные усы в улыбке, означающей: «Вы позволите?». Уже шагнул вперёд, вежливо отталкивая меня от окошка, но я не могла так просто оборвать эту ниточку, ведущую к Айви. Она осталась последней в клубке неизвестности, в который попала моя семья год назад.
И я не позволила мужчине с усами занять моё место. Оттеснить меня в бок и украсть драгоценное время на то, чтобы отправить бесполезную открытку, заплатить за интернет или получить пенсию. Я буквально вцепилась в столешницу, приклеилась босоножками к плитке и почти просунула голову в маленькое отверстие в стекле. Мужчина бросил в меня недовольное словцо, ропот прокатился по остатку очереди, а Кармела тяжело вздохнула, уже ненавидя этот день. Мы со старушкой прекрасно справились с тем, чтобы подпортить ей жизнь.
– Прошу! – взмолилась я, наговаривая в переводчик, но не спуская глаз с Кармелы. – Мне очень нужно узнать имя того, кто отправил это письмо.
– Ripeto, non posso divulgare dati personali. Potrei essere licenziata.7
– А я могу лишиться дочери! – заорала я в переводчик, но тот безразлично повторил мои слова, словно всё это для него ничего не значило.
Всё почтовое отделение замерло. Кто бы куда не спешил, все решили потратить лишнюю минуту на то, чтобы поглазеть на драматичную сцену. Но я не видела никого. Только взлетевшие к пышным волосам брови Кармелы и блеск интереса в карих глазах.
– Я ищу свою дочь, понимаете? Ей пять лет. Уже пять, но я даже не поздравила её, не обняла, потому что она пропала.
Переводчик повторил за мной слово в слово, но пришлось отложить его, чтобы забраться в кошелёк и достать снимок. Я прижала его к стеклу, чтобы Кармела как следует разглядела каждую чёрточку чудесного личика Айви. Светлые хвостики и чёртиков в глазах. Чтобы туго натянутая струна неприступности дрогнула и всколыхнула что-то в груди Кармелы. Личико Айви прилипло к стеклу. Я и забыла о языковом барьере, что разделял нас вместе со столешницей, и просто стала молить незнакомую женщину о помощи.
– Её зовут Айви. Она исчезла год назад. Целый год, представляете? Не видеть, не целовать своё дитя. Не знать, что с ним. Бояться худшего и потерять всякую надежду. Жить в неизвестности, как будто стоять на краю пропасти. И только тот, кто отправил это письмо, может знать, где она.
