– И тем не менее, ты сделаешь так, как я велю.
– Да, мой владыка, – склонила голову Шэси.
– В загородной резиденции спокойно и пристойно. Там самое место для женщины в твоем положении. За тобой будут постоянно присматривать и докладывать мне. И не вздумай устроить что-нибудь... этакое.
– Я вас не понимаю, мой владыка.
– Прекрасно понимаешь. Ах, Шэси, Шэси, ты воистину прекрасный цветок с ядовитым ароматом! Ты меня разочаровала.
– А как же дитя, которого я жду? Неужто вы совсем ему не рады?
– Я еще не решил, как к этому отнестись, – сказал император. – Однако от тебя требую, чтобы ты была спокойна и весела и ничем не смела вредить плоду.
– Я не падшая женщина, государь, – с вызовом ответила Шэси. – Я понимаю, каково должно быть мое поведение.
– В таком случае незамедлительно начинай сборы, – сказал император и вышел из покоев своей драгоценной наложницы. При этом он не вернул Шэси меча, которым она хотела заколоться.
После ухода императора Шэси не находила себе места. Ее переполняла ярость пополам со страхом. Лицо первой дворцовой красавицы исказилось злобой и напоминало театральную маску вроде тех, в которых бродячие лицедеи разыгрывают свои представления.
– Неужели все, чего я добивалась, пропало? – вопрошала драгоценная наложница свои опустевшие покои. – Император удаляет меня из дворца, я не смогу властвовать над ним! Этой ли участи я ожидала!
Тут в спальню разъяренной наложницы торопливо вошел евнух – один из приспешников Лукавого Кота.
– Госпожа, берегитесь, судьба повернулась к вам злым ликом, – сказал он, кланяясь. – Как говорили Просветленные, «внезапно наступает это: сгорание, отмирание, отверженность». Господин верховный евнух во всем признался государю, после чего нещадно избит палками и посажен в глиняный колодец без воды и питья.
– Ах! – вздохнула Шэси. – Нестойки мужчины, лишенные своего главного достоинства. Лукавый Кот оказался болтлив, как придорожный нищий, и из-за него мне приходится отправляться в ссылку. Проклятье на его шею и печень! Но моя чаша еще не выпита до дна и светильник не угас. Посмотрим, что скажет государь, когда я рожу ему наследника.
... На следующий день драгоценная наложница Шэси, сопровождаемая двумя сотнями слуг, носильщиков, охранников и прочего рабского отродья, отправилась в загородную резиденцию императора. Во дворце об этом, конечно, знали все до последнего чистильщика рыбы. И маленькая Юй, по прозвищу Расторопные Туфельки, сказала своей госпоже, наложнице Нэнхун:
– Справедливость восторжествовала! Радуйтесь, моя дорогая госпожа! Теперь император обратит на вас исполненный любви и внимания взор. Растаяли снега вашей печали, зацвели персики радости!
– Нет никакой для меня радости в том, что госпожа Шэси подверглась опале, хотя и справедливо, – задумчиво молвила Нэнхун. – Сердце императора непостоянно и вспыльчиво. Это тревожит меня.
– Не думайте об этом, госпожа, – принялась уговаривать служанка Нэнхун. – Лучше откройте сундук, достаньте кусок праздничного шелка, я сошью вам красивое платье, чтоб вы достойно приняли императора.
– А потом во дворце пойдут толки, что я надела яркий наряд потому, что госпожа Шэси отправилась в изгнание. Меня сочтут коварной и радующейся чужим несчастьям. Нет, Юй. Я буду такая, какая есть. И если государь изволит увидеть меня, то пусть видит всё без прикрас. Но боюсь, этого не произойдет. Сердце государя любит пышные цветы и пряные ароматы. Снизойдет ли он до скромного бутона, что едва заметен в густой траве?
