Иезуиты и кино - страница 3

– Ты что, специально попросил ее так сесть?

– А вот и нет! Это еще один подарок мне, – похвастался Дамиан.

– …Я хочу, чтобы она в интервью рассказала о своем детстве, – поделился со мной Дамиан.

– Не расскажет! Мне она ничего не рассказала, – предположила я.

– Тебе не рассказала, а мне расскажет. Вот увидишь, – пообещал Дамиан.

Он нравился Наташе и знал это.

Наташа жалела, что он монах, который принес обет безбрачия, и часто говорила с ним на эту тему. Для этих двоих вообще не существовало закрытых тем. Но захочет ли Наташа говорить о своем прошлом?

– Она согласилась! – радовался Дамиан. – Правда, мы договорились, что я не буду снимать ее лица, но я что-нибудь придумаю…

***

В первый раз никакого синхрона совсем не получилось.

Наташа плакала, говорила невнятно, многих слов не было слышно – куча нервов и в результате операторский брак. Дамиан тоже расстроился, но потом придумал такую вещь: списал все Наташины слова на бумажку и попросил ее просто прочитать текст, безо всякого выражения.

Это как же надо было Наташе любить его, чтобы согласиться на такое!

– Ну а как решишь зрительный ряд? – поинтересовалась я.

– Я уже все обдумал: я буду снимать асфальт сквозь колесо движущейся инвалидной коляски.

– А как ты это сделаешь?

– Сяду в нее – да и все!

…На такие шутки Дамиан был мастер.

Именно так он из Москвы доставил Наташе новую усовершенствованную инвалидную коляску, подарок зарубежных спонсоров. Прикинувшись больным, он въехал на ней в аэропорт. Так с него не только не взяли денег за транспортировку, но к концу полета еще и вызвали скорую помощь, которая довезла его до дома, словно такси!

…Из съемок он устроил целое шоу. Толпа гуляющей молодежи забрела на базар, Наташу усадили на фруктовый прилавок рядом с яблочной пирамидой, а Дамиана, в ее инвалидной коляске, в это время возили туда-сюда по базару. Сидя тот командовал парадом и снимал свое колесо.

Когда закончил и поднялся на ноги, у двух восточных торговцев чуть глаза на лоб не вылезли: человек вдруг встает из инвалидной коляски – это либо чудо, либо мошенничество! Те не знали, как реагировать…

А я до сих пор жалею, что с нами не было лишней камеры, чтобы все это шоу увековечить.

…Вышло очень хорошо. Наташин монотонный голос, под скрип коляски, как нельзя лучше оттенял страшные вещи, которые она произносила, а бесконечный серый фон асфальта делал эпизод не просто трагичным, а каким-то безысходным.

Был еще один щемящий эпизод. Дамиан снял, как Наташа выползает на лестничную клетку покурить. Он спустился на пролет вниз и избрал ракурс снизу. Вроде бы обычное дело, но при скудном освещении сцена выглядит жутко и тоскливо.

***

Как-то раз Дамиан, придя к Наташе, застал их с Машей за необычным занятием: они заполняли анкеты на выезд за границу. Дело в том, что Маша раздобыла приглашения на Рождественские встречи христианской общины в Варшаве.

– Маша, возьми меня с собой, – попросила Наташа.

Она имела право на бесплатный проезд в поезде с одним сопровождающим.

– Если еще кто-нибудь с нами поедет, то возьму, – пообещала Маша.

И вот дело дошло до оформления документов.

Дамиан радостно включает камеру.

– Цвет волос? – задает вопрос Маша.

– У меня их два, – смеется Наташа.

Действительно, два: родной русый, при корнях, и крашенный белый.

– Секс? – спрашивает Маша.

– Не понимаю, – наигранно возмущается Наташа.

– Наташка, не прикидывайся дурочкой!