– Да, извини, что нормально не получилось поспать, – держа на коленях клетку, она объяснялась, – ну, что поделать, если рейс задержали, да с попугаем перерегистрировать рейс практически не возможно.
– Ну, а какие новости?
– Ну, какие там новости у меня, скоро Джейн поедет на сессию, – только вот, с попугаем проблемы, никому его не оставишь, дочь упросила меня его взять.
Между тем он заметил, – Стоит удовольствие как билет, все эти справки, оплаты – в общем, у богатых не без проблем.
– Куда ты мчишься! Не видишь, здесь знак ремонта дорог! Тормози, быстрей, поворачивай вправо, ослеп, что ли или ты идиот?
Резко вырулив влево и сбросив скорость, машина продолжила движенье вперёд: «Что это было, попытка убийства? Что – то, вроде того, мы вместе умрём…, вот попробуй не верить в приметы», сверкнув как вспышка, озарила мгновенная мысль: «Возможно, прекрасный выход из мира живого, вероятно, он уже пожил, – размышляла Людмила, – если, ему жизнь не важна, он то, позаботился о Камилле, а я?»
«Но, мне на тот свет не пора …, я нужна своим детям, слава богу, что я не спала, а то бы…», – от этих мыслей по Людмиле пробежал холодок, знобило, несмотря на включенный обогреватель салона. Остаётся лишь сожалеть, что билеты купили в оба конца», – эта мысль обдала её жаром, да здравым доводом, «а теперь, это как понимать…, запоздалое просветление?»
Владимир Аронович с присущим ему спокойствием, не выражал эмоций, он продолжал всю дорогу молчать, впрочем, как и всегда управляя своим «экон. классом», всё как обычно, сидя немного откинувшись в кресле. Затем, достав зажигалку, немного наклонив, морщинистое лицо, прикурил.
– Перестань, ты забыл, что здесь птица? – свирепела Людмила, «пожалуй, пора ему «вправить мозги».
Владимир притормозил у обочины, затем вышел, на ходу продолжая курить. Вдоль трассы у лесного массива в тумане московского утра средь листьев деревьев, проглядывала желтизна. Цвет выгоревшей травы и опавшие бурые листья всё говорило о поздних осенних приметах, таящих приближение холода и зимнего ноября.
Вскоре Владимир вернулся в салон, включил зажигание, отпустив сцепление, нажал на педаль скорости, машина, прибавляя свой ход, понеслась в автомобильном потоке. Минуло чуть больше часа, вот они и подъехали к Люберцам, вскоре достигли знакомых высоток. Завидев машину, дремавший охранник, поднял шлагбаум, автомобиль проследовал к подъезду трилистника одного из домов. Выходя из салона, заглянув внутрь, вытащив клетку, с птицей в руках в быстром темпе она шла к подъезду. В это же время, сидевший на водительском кресле, Владимир потянулся к ручке двери, захлопнув её, отъехал от входа парадной. Закончив парковку, он вышел. Понёс в подъезд чемодан, поднялся на лифте на девятый этаж, перед входом в квартиру поравнялся с Людмилой, которая вошла в коридор, у порога квартиры, он задержал долгий взгляд на её постройневшей фигуре, залюбовавшись упругостью тела, её бронзой кожей, глазами скользя по подкачанному силуэту красивых Людмилиных ног.
С клеткой она прошагала в гостиную, затем вернулась в прихожую и стоя у зеркального шкафа купе, принялась разуваться, через арку из коридора смотря в полутьму комнат, в то же время задумавшись: «И стоило ли спешить, вероятно, сглупила, – сожалея, « что слишком рано вернулась, ощутив себя одинокой среди всей этой несносной тюрьмы». Пройдя в кухню, приоткрыла жалюзи, посмотрела на стол, следом на подоконник, на тумбочку, на которой на подставке стоял телефон, все вещи в пыльном налёте, всё та же картина наблюдалась в гостиной; повсюду на мебели пыль, «квартира выглядит не жилой…».
