Игги Поп. Вскройся в кровь - страница 7

В домашней атмосфере Коучвилла, где мамы-домохозяйки заботились о больших семьях, Остерберги – единственный ребенок, оба родителя работают – были исключением. Ранние воспоминания Джима – об одиночестве: как он спал или просто валялся на полке в кухоньке восемнадцатиметрового трейлера, как смотрел Howdy Doody на крошечном экране черно-белого телевизора, как папа сидел на заднем дворике с приехавшим в гости сослуживцем – настоящим ковбоем при полном параде, вплоть до сапог и шляпы «стетсон»: «Я никогда таких не видел, и он мне очень понравился». У Джима была астма, и родители очень за него волновались. Они вынули из «кадиллака» заднее сиденье и оборудовали там специальный домик, где четырехлетний Джим мог лазить или лежать в колыбельке во время воскресных семейных выездов на природу. Позднее он начал совершать вылазки с ребятами в поля или на железную дорогу или подолгу бродил один, но чаще сидел дома или у няни, Миссис Лайт, мечтая о научной фантастике и воображая себя Суперменом или «Атомным Мозгом». Часто пропускал школу из-за приступов астмы и в это время жил в воображаемом мире, который, казалось ему, отделяет его от одноклассников. Прием лекарства от астмы обострял волшебство: «Это был эфедрин. Сейчас вот запрещают псевдоэфедрин, основной ингредиент для спидов. У меня был настоящий эфедрин, это гораздо лучше. Такое от него ощущение… отличное. Что-то в нем есть поэтическое. И, боюсь, это стимулировало во мне творческое начало».

Возможно, благодаря вниманию, которое уделяли ему родители, или словесным спаррингам и интеллектуальным играм, которые постоянно затевал отец, а может, просто в результате сравнения собственного интеллекта с окружающими, но с первых же школьных лет Джим Остерберг считал себя не таким, как все. Кое-кто из ребят и учителей разделял это мнение. Несмотря на хрупкое сложение, Джим-младший был полон энергии. Нахальная и при этом слегка застенчивая улыбка, подпрыгивающая походка, худенькое тело, круглая голова, огромные синие глаза с длинными ресницами – он чем-то напоминал куклу-переростка. Несомненное обаяние спасало от многих проблем; благодаря ему парнишку из интеллигентной семьи, с богатым словарем и врожденной самоуверенностью, в классе не дразнили выскочкой. Наоборот, он стал главарем и заводилой. Для большинства детей первые дни в школе – травматический опыт, но только не для Джима Остерберга.

Почти сто лет Карпентерская начальная школа занимала простую однокомнатную викторианскую постройку прямо напротив того места, где образовался трейлерный поселок Коучвилл-Гарденс. Джим и его соседи первыми вошли в новое здание, гораздо просторнее, из стекла и кирпича, которое выросло рядом с Центральным бульваром и открылось для учеников в 1952 году. Компания Джима: Шарон Ральф, Дуэйн Браун, Кей Деллар, Сандра Селл, Джоан Хоган, Сильвия Шиппи, Стив Бриггс и Джим Разерфорд; в 1956 году добавился переехавший из Сан-Диего Брэд Джонс. Веселый, остроумный, энергичный Джим был несомненным лидером. «Он отлично умел и сам попасться, и всех подставить, – рассказывает Браун. – Однажды в четвертом классе узнал новое слово, а именно “fuck”, и подбил меня сказать его учительнице, Мисс Коннорс. Уж не помню, как он мне его истолковал, но влетело всем».

В четвертом классе юный Остерберг частенько вызывал гнев учительницы Рэйчел Шрайбер и даже получал линейкой по пальцам, но в принципе преподавательский состав ему многое прощал – за явный интеллект, хорошо подвешенный язык и богатый словарь. К четвертому классу он уже хорошо знал, как обратить на себя внимание. Учителя считали синеглазого мальчишку «славным», при этом его стремление к первенству во всем (собственно, амбициозность, если такое слово уместно в столь юном возрасте) не вредило естественному обаянию. «Он хотел очаровывать, – говорит Браун, – он хотел контакта. Понимал, что надо делать, чтобы люди за ним потянулись».