– Хорь, разбудил, леший! – вырвавшись из объятий морской дрёмы, встрепенулся сотник. – Давай, брат, поторопимся, сотню к походу готовить велено! – молвил он десятнику. Перевернулся на живот и сильными гребками устремился к берегу.
Великая ответственность, как боевая кольчуга, привычно легла на плечи и вернула Грозе уверенность, ясность разума и особенную изведывательскую выверенность движений.
Погрузилось на каждое судно едва по полсотни воев, – больше людей не было, да и для добычи следовало оставить место, а что добыча будет щедрой, в том никто не сомневался. Очень уж красноречиво описал арабские богатства Мойша Киевский. Миновав Киммерийский Боспор, флот русов двинулся через Сурожское море, называемое у греков Меотидой, вошёл в устье Дона и, умело играя парусами, стал подниматься вверх по течению.
Когда достигли Переволока и стали причаливать к левому берегу у хазарской крепости Саркел, к Игорю поспешил воевода Фарлаф.
– Хазары денег за проход в Ра-реку требуют, – доложил он, – не боятся, что мы им накостыляем?
– Купцам барыш важнее жизни, а сии хазарские посты всегда более торговлей заняты были, нежели воинским делом, как о том мне поведал человек сведущий, – молвил Руяр, бросив мимолётный взгляд на сотника Грозу.
– Ведают, подлые, что нам через Итиль идти, а оттого бить их сейчас никак нельзя! – с досадой молвил князь. – Что ж, Фарлаф, поговори с ними, сколько хотят.
– Эх, княже, – в сердцах молвил воевода, едва взобравшись обратно на борт княжеской лодьи, – упёрлись, что твои бараны. Удалось только немного скостить плату от первоначальной, но заплатить всё ж придётся!
– Ничего, не так велика плата за проход без товара, – узнав, о каких деньгах идёт речь, молвил князь, – мы своё возьмём на берегах моря Хвалисского.
Вои водружали свои большие лодьи на заготовленные рамы и колёса и, налегая на канаты, почти семь десятков вёрст тащили в Ра-реку. А малые толкали, подкладывая деревянные кругляки. Хазары издали следили за русами, но никакой помехи не чинили. Широкая гладь великой реки, соединяющей многие племена и народы, приняла лодьи киян, а с берега им принялись призывно махать.
– Наши, гляди, Дух Вотана, наши уже тут! – Хрипло воскликнул рыжебородый новгородский сотник, обращаясь к могучему воеводе.
И в самом деле, вскоре киевские дружинники и шедшие с ними новгородцы во главе с Руяром попали в радостные объятия собратьев.
– Да мы уже скоро седмицу как стоим, бока отращиваем на жирной рыбе, которой тут не менее, чем у нас на полуночи, – рёк Гудим-Крапивник.
– Братья, воины Руси Варяжской, Новгородской, Киевской! – обратился к своим дружинникам Игорь, когда все собрались на берегу. – Сегодня мы идём вызволять своих полонённых братьев, которые стонут во вражьем рабстве, пусть же те, кто их истязает и унижает, испробуют наших клинков и сами окажутся в оковах невольничьих! Почти все товары, которыми славится Хорезм, Халифат и все города побережья моря Хвалисского, сделаны руками наших жён и мужей. Оскоплённые славянские дети и прекрасные наши жёны заполняют их гаремы. Пришло время за всё посчитаться. Что принесём мы убийцам наших детей и жён, тем, кто держит в неволе и калечит наших мужей? – горячо рёк князь Игорь своей дружине.
– Смерть! Мы принесём им смерть! – Дружно почти в двадцать тысяч глоток вскричали возбуждённые горячей речью князя воины.
После доброй и сытной вечери из юшки выловленного новгородцами двухсаженного осётра, воины разбрелись, – кто готовился ко сну, кто рассказывал землякам про то, как шли через пороги Непры, кто, наоборот, как добирались до Шексны. А воеводы во главе с князем устроили совет, решая порядок движения лодий к Итилю.
