─ Или на врачей.
Игорь съехал на обочину и затормозил. Повернувшись ко мне, он посмотрел прямо в глаза.
─ Ника! Тебе не придётся тратиться на врачей. То, что происходит в Детских домах, незаконно и негуманно. Но практически везде, в глубинке, несовершеннолетними торгуют. Кого-то толкают на панель, кого-то на бои. И, поверь, это ещё не самое худшее.
─ Не самое? А что хуже? Продажа на органы?
Мой сопровождающий замолчал и отвернулся.
─ Да, то, чем занимаемся мы, тоже незаконно и негуманно. И мне это не нравится, но выбора я был лишён, как и ты.
Тронул! Просто до глубины души. Подумаешь, какое благородство!
─ Выбор есть всегда. Скажите, Игорь, а совесть Вас по ночам не мучает?
Мужчина вновь взглянул на меня.
─ Мы выращиваем чемпионов. Поверь, лично ты не пострадаешь.
Машина заревела и двинулась дальше по трассе.
Я всё ещё лежала на кровати, тупо уставясь в потолок. Это было так давно, семь лет назад, но воспоминания периодически накрывали ледяной волной, словно всё произошло вчера. Спрятав свои трофеи под подушкой, я завернулась в мягкий плед и уже собралась уснуть, как в дверь постучали.
Анастасия Романовна появилась в спальне с подносом в руках.
─ Хозяин вернулся. Подкрепись, девочка, ты пропустила завтрак, и спускайся на второй этаж.
Пришлось подняться и проглотить два бутерброда с сыром. Аппетита не было совсем, несмотря на длительные тренировки. Организм требовал свежего воздуха, но прогулок меня лишили. От кофе я отказалась давно, и экономка готовила по утрам свежевыжатый сок. Сегодня я получила яблочный. Промокнув рот салфеткой, осмотрела себя в зеркале, поправила непослушные кудряшки, совершенно не желавшие виться аккуратными локонами, и, тяжело вздохнув, спустилась на второй этаж.
Домоправительница стояла у дубовой двери, бесстрастная, как всегда. Она постучала и распахнула передо мной створку. Сказать, что я нервничала? Нет. Ожидание угнетало, вгоняло в депрессию. Теперь хоть что-то прояснится. Я радовалась уже этому.
Кабинет хозяина был заставлен антикварной мебелью, идеально отреставрированной. Но о возрасте стола и кресел, этажерок и секретера говорили едва заметные трещины и потёртости ─ безмолвные свидетели ушедших веков. Сергей Николаевич сидел у окна и курил трубку, выпуская в воздух аккуратные колечки дыма.
Я сделала два шага и застыла на месте. Ужас сковал по рукам и ногам. В высоком кресле у старинного комода расположился тот, кого я меньше всего хотела видеть. Тень моего прошлого возникла во плоти. Мысленно перекрестившись, я подошла к столу и вцепилась пальцами в отполированный край. К горлу подступила тошнота. Предчувствия не обманули. Мне снова придётся драться.
─ Добрый день, Ника! ─ Игорь поднялся и распахнул свои объятья. ─ Чего так побледнела? Или не рада встречи со старым другом?
Побледнела? Я чувствовала, что вся кровь разом отхлынула от лица, а дыхание предательски участилось.
─ Кто выпустил тебя из ада? Я слышала, что оттуда не возвращаются.
Мой наставник рассмеялся.
─ Выслали бандеролью, куколка. Нет, я не тяну тебя за собой навечно. Оплатишь долг и получишь вольную.
Я уселась на жёсткий стул и закинула ногу на ногу.
─ Мне нужно месяц, чтобы вернуть форму, а лучше два. Сейчас моё тело бесполезнее боксёрской груши.
Игорь примостился на краешке стола.
─ Неделя. У нас есть только неделя.
Я поёжилась, вспомнив свои тренировки в интернате.
─ Допустим. Но, может, мне кто-то расскажет, что я должна делать? Биться на ринге? Это понятно. Только как долго?
