Он точно ненормальный.
– Заткнись, – огрызнулась Наёмница, скаля зубы. – Будешь продолжать бесить меня – прирежу.
– У тебя же нет оружия, – невозмутимо возразил Вогт, поднимаясь.
Наёмница резко развернулась и стиснула под мышкой свернутый плащ, ощутив твердость запрятанного под слоями ткани кинжала. Это должно было ее успокоить, но не успокоило.
– Пошли. Бродить в ночи опасно. Я не собираюсь попасться на зуб еще каким-нибудь уродам только из-за того, что ты такой недоумок, – бросила она на ходу.
Вогт запыхтел следом. Наёмница почти бежала. Не то чтобы осознание, что он с трудом поспевает за ней, не доставляло ей удовольствия.
– Где-то здесь есть река, – крикнул Вогт, задыхаясь.
– Не ори, – поморщилась Наёмница. – Откуда ты знаешь про реку?
– Вода шумит.
– Да нет никакого шума.
– Я слышу. Ты не там слушаешь. Надо перенести свой слух ближе к реке и слушать возле нее …
– Что за ерунда! – мгновенно взбесилась Наёмница. – Ничего ты не можешь слышать!
– Но я слышу.
– Думаешь, ты такой невозможный? – прошипела Наёмница. – Что ты возомнил о себе, жалкий тупица? Если там не будет никакой реки, я тебе врежу за это, вот что, понял?
– Там будет река, – уверил ее Вогт без тени обиды.
Они свернули в рощу. Наёмница приглушенно бранилась, потому что ее цепляли ветки; Вогт молчал, весь превратившись в зрение. Все окружающее занимало его. Наёмница уже предвкушала тот миг, когда двинет в его круглую сияющую, как новая монета, физиономию. Его надо проучить – пусть не считает себя особенным, пусть не выставляется, какой бы ни был смысл этого слова.
Однако в следующий момент она услышала плеск, едва различимый сквозь шорох листьев, и затем они вышли на обрывистый берег. Река… не очень широкая, но полноводная. Скорее всего, какой-то приток Нарвулы. Они остановились у обрыва и с минуту отмалчивались. Наёмница – удивленная и раздосадованная, Вогт – откровенно довольный.
– Пока вы занимались всякой ерундой, – произнес он назидательно, – мы в обители кое-чему научились.
По темной волнистой поверхности плыли серебряные полосы и среди них синими бликами отражалось небо.
– Красивая вода, правда? – спросил Вогт.
Но Наёмнице не было до этого никакого дела.
Она уселась на траву, подтянула колени к груди и попыталась представить себе, что этого странного здесь нет и вообще нигде нет. Ей это почти удалось. По привычке потрогав плечо, она вдруг осознала, что в последние час-полтора и не вспоминала о ране. Боль утихла. «Значит, – подумала она, – все не так уж и плохо». И впервые за день позволила себе расслабиться.
– Мы останемся здесь на ночь? – спросил Вогт.
– А у тебя есть силы топать дальше?
– Нет.
– Так не задавай тупых вопросов. Я не понимаю, чего ты усердствуешь, – пробормотала Наёмница. – В этом мире и без тебя достаточно тупости.
Она отчаянно зевнула, внезапно придавленная валуном усталости, и сощурилась, пытаясь рассмотреть противоположный берег. Его очертания казались смутно знакомыми. «Я была здесь раньше?» – спросила себя Наёмница. Нет, не припомнит такого. Может, это было давно? А может, это просто то странненькое чувство узнавания, что порой беспричинно возникает в незнакомом месте… Ладно, нечего думать об этом. Показалось знакомым – ну и пусть кажется. За это денег не берут. Наёмница была не из тех людей, что стремятся все объяснить. Непонятности злили ее, а затем она их забывала – и только-то. Собравшись с силами, она на четвереньках подползла к реке и свесилась к воде. Зачерпывая воду ладонью, отмыла лицо и руки, напилась. Смутное отражение угрюмо глянуло на нее из воды и рассеялось, когда она стукнула кулаком по поверхности.
