Наёмница смотрела на Человечка во все глаза. Почему он рассказывает ей об этом?
– Разве это не то, что ты должна знать? – спросил Человечек.
Она не знала, что должна знать. Но ей очень хотелось бы, чтобы люди перестали отвечать ей до момента, когда она выскажет мысли вслух. А то как-то неуютно.
– Потерпишь, – сказал Человечек.
– А что с тем деревом? – спросила она. – Тем, которое покрыто странными письменами?
– Оно росло многие века и погибло в день, когда на его корни пролилась кровь.
– Кого там убили?
– Предыдущий колдун убил своего отца.
Наёмница посмотрела в небо. Оно было бледно-серое с бело-голубыми облаками.
– Это что же? Отец Колдуна тоже убил своего отца? Могли бы придумать семейную традицию получше…
– Тот был стар, но не спешил отдавать свою власть. И тогда сын зарезал его под большим деревом. После этого дерево начало сохнуть. Потом с него отслоилась кора. На открытой плоти дерева, как шрамы, проявились буквы. Они сложились в слова, которые мог понять только колдун, потому что они были на древнем колдовском языке. Прочтя их, отцеубийца узнал, что породил призрак, которому отныне будет подчинена вся его жизнь. С тех пор страх быть однажды убитым собственными сыновьями преследовал его ежеминутно. Сразу после рождения младенцев он попытался избавиться от них, но мать отчаянно защищала детей, и из любви к ней он уступил. А чтобы они никогда не осмелились противостоять ему, он воспитывал их в страхе…
– Цепи… – пробормотала Наёмница. – Они свисали со стен в комнате с маленькими кроватками…
В темных глазах Человечка как будто бы мелькнуло сожаление, но Наёмница сомневалась, что он чувствителен достаточно, чтобы о чем-то сожалеть.
– Однако он забыл о том, что страх способен превратиться в отчаяние, а отчаянье – в безрассудство. А также о том, что одни призраки порождают другие. И, если призрак рожден, его можно заточить в камень. Но не убить.
– Как они вообще появляются, эти призраки? – спросила Наёмница, не понимающая и половины.
– Боль порождает призрак… ненависть… сильные желания. Даже мысли – иногда. Убийство… Ты можешь оставить их на свободе, и тогда они разорвут тебя. Если ты запираешь их в камень, ты продляешь свою жизнь на тот срок, пока можешь вытерпеть тяжесть. Но, так или иначе, твои призраки всегда рядом с тобой. Посмотри вокруг – и увидишь одни лишь камни, что загораживают свет, – Человечек помолчал и сказал: – Я вижу твоих призраков. Они темны, как вода на дне колодца.
Он насмехается над ней? Наёмница резко вспылила.
– Это все настоящая (…), – сказала она. – Просто (…). Я не верю в призраков, всю эту ерунду. Я что, по-твоему, таскаю с собой груду камней, будучи об этом в неведении?
– Нет. Ты носишь свое окаменевшее сердце. Разве не чувствуешь его холод и тяжесть? – Человечек отвернулся от нее и быстро пошел прочь.
Бледная от злости, Наёмница взглядом проводила его до замка.
– Если призраков нельзя убить, а запереть их в камни тоже не спасение, – запоздало крикнула она, – что тогда с ними делать?
Его ответ прилетел к ней вместе с ветром.
«Заставь их уйти».
– Как этого добиться?
«Пока у тебя нет имени, у тебя нет сил прогнать их».
– Это не ответ на мой вопрос! – крикнула Наёмница.
Ее слышали только камни, которых здесь тысяча или две. Или еще больше. Зачем они здесь в таком количестве?
Она вдруг почувствовала себя страшно одинокой, потерявшейся среди камней. Если бы она могла позволить себе, она бы заплакала. Почему она ничего не понимает? Почему ей приходится думать о том, о чем она не хочет думать? Если это Игра, то она не хочет играть в нее. Может, было бы лучше, стань все как прежде?
