Игра на выбывание. и другие истории - страница 18

Машина разогналась до тридцати километров в час и пошла на этой крейсерской скорости. Сквозь туман едва проступали мохнатые лапы деревьев справа. С левой стороны ничего дальше обочины видно не было. Ни встречных, ни попуток им не попадалось.

По общему молчаливому соглашению музыку больше не включали.

Когда они проехали Красный Октябрь, не повстречав в нем ни одной живой души, Андрей сказал:

– Ребята, вам придется со мной всю дорогу разговаривать.

– Это еще зачем? Ты что, засыпаешь? – удивился Сашка.

– Нет, это чтобы мысли заняты были.

Надя увидела в зеркале выражение лица Андрея: напряженная борьба, решимость и, одновременно, страх. Ее сердце замерло в груди, и она поспешила ответить:

– Хорошо, Андрюш, только постарайся не отвлекаться от дороги. И не разгоняйся, ладно?

– Я и не собирался. Тише едешь, дальше будешь.

– От того места, куда едешь, – пробурчал Сашка, но тут же спохватившись, добавил примирительным тоном: – Ладно-ладно. Все правильно ты делаешь, Андрюха.

Через пятнадцать напряженных минут, ежесекундно ожидая очередной напасти, они доехали до федеральной трассы и повернули в направлении К-ска.

Туман по-прежнему лип к стеклам, словно гигантский белый спрут. Лишь изредка, оказавшись на особенно высоком подъеме, они смутно различали очертания близлежащего перелеска или поселка, но вскоре вновь погружались в беспросветную белую мглу.

Они не переставая говорили с Андреем. О его переезде в Екатеринбург, о работе в школе, о планах на будущее, обо всем, что приходило в голову. Он отвечал насколько мог подробно, но время от времени они замечали, что его ответы становятся односложными, а руки сжимают руль до побелевших костяшек.

Тогда Сашка, сидевший рядом, окликал его по имени, от чего Андрей вздрагивал, встряхивал головой, словно очнувшись от дремы, и говорил: «Спасибо! Меня опять куда-то понесло. Не давайте мне отвлечься».

После одного из таких «пробуждений» Сашка не выдержал:

– Если бы я не стал убежденным атеистом, я, наверное, сейчас молился бы во весь голос. Все это куда лучше вписывается в религиозную картину мира, чем в материалистическую.

– А я вот молюсь, – робко произнесла с заднего сиденья Надя.

– Молись, Надя, молись. – Сашка задумчиво смотрел сквозь белое молоко за лобовым стеклом. – Повредить это точно не может, а помощь нам сейчас любая нужна. Даже если она чисто психологическая. А ты что думаешь, Андрей?

– Думаю, есть ли у тебя в багажнике запаска.

– Есть. А что такое?

– Слышишь этот шум? И машину влево уводит сильно. Кажется, мы едем на ободе.

Сашка прислушался.

– Блин, и правда. Но у меня бескамерки, а в ямы мы не влетали, да и скорость черепашья. Что за ерунда?

Андрей остановился на обочине. Мужчины обошли машину и обнаружили, что их догадка была верной – заднее левое колесо полностью спустило.

– Наверное, диск деформировался, когда мы съехали в кювет. – Андрей пристально вглядывался в трассу в обоих направлениях и напряженно вслушивался, готовый к тому, что внезапно на них из тумана может вылететь очередная фура. Но вокруг было тихо, только потрескивали ветки в посадках вдоль дороги.

Сашка открыл багажник и, погремев инструментами, вытащил запасное колесо.

– Шипованное? – спросил Андрей, заранее зная ответ.

– Нет… Не думал, что нужна еще и зимняя запаска.

– Никогда не знаешь, где постелить соломку, да? – Сам Андрей зимой и летом возил запаску с шипами.