Игра. «Не спеши узнать чужие секреты…» - страница 16

Я кивнула.

– Так вот, через месяц жизни в этом доме, они превратились в полную противоположность. Оба изменились до неузнаваемости, почернели, стали раздражительными. Муж постоянно скандалил и кричал на работе, прикладывался к бутылке, и его, в конце концов, уволили. И жена стала просто отвратительна: ни с кем не здоровалась, никому не открывала двери, жила как затворница. А спустя четыре дня после увольнения мужа ее саму выловили в канале, в чем мать родила. Шуму тогда было, вся Венеция только об этом и говорила!

– А Вы откуда знаете, Вас же тогда еще здесь не было?

– Муж мне рассказывал. Он и предупреждал маэстро об опасности этого дома.

Старая женщина посмотрела на меня с тревогой в глазах.

– Ты, девочка, поосторожнее. Если почувствуешь неладное, беги оттуда!

– Хорошо, – я еле сдержала улыбку. – А еще что-то было?

– Да много чего было. Например, еще в семнадцатом веке дом использовали для каких-то странных дел. Канареджо – глушь да болота. Дом немного на отшибе, улочка и канал к нему очень узкие и темные, мало кто ими пользуется. Это было идеальное место для тайных встреч. Сюда приезжали все, кто тогда увлекался оккультизмом, проводили там собрания. Точнее, что-то вроде ритуальных месс. Тогда часто стали вылавливать из канала трупы с содранной кожей с лиц и других частей тела. Трупы были так ужасны, что опознавали их родственники только по одежде. Весь город тогда на ушах стоял. Сначала ловили маньяка, но безуспешно. Затем хотели посадить тех, кто приходил в этот дом, но доказательств вины не было. А может и были. Я не знаю, – пожала старая женщина плечами. – Зачем им это было нужно, тоже никто не знает. Но это пришлось прекратить, когда народ начал бунтовать и чуть сам не разрушил дом. Полиция…

Тут в дверях показался Леонардо и недобро посмотрел на Ванду.

– О чем разговариваете?

– Об истории Венеции, – тут же ответила я.– Вспоминали семнадцатый век.

Маэстро улыбнулся, еще раз злобно взглянув на Ванду, и повел меня из кухни поскорее вон. Он явно боялся оставлять меня с Вандой наедине. И это казалось более чем странным.

Мы гуляли по улочкам, и закоулка. Леонардо действительно знал этот город досконально: каждую улицу и тупик – как линии на своей ладони. Много знал и об истории зданий, о великих художниках, живших здесь, где какая работа мастера, как была создана, что с ней было за долгий срок жизни. Церкви, их сокровища, знаменитые архитекторы… Но все эти факты были общеизвестны, их можно было узнать из книг и путеводителей, а вот что действительно меня интересовало, в книгах не печаталось. Мой странный дом.

– Ванда сказала, что Вы здесь больше двадцати лет живете, – произнесла я спокойным голосом.

– Да, это мое любимое место, – ответил Леонардо, улыбнувшись. – Я влюбился в этот город, как только увидел его.

– Но Вы его ни разу не нарисовали, – тихо произнесла.

На этой фразе он повернулся и посмотрел на меня восторженными глазами.

– Господи, а ведь ты права! Я никогда не рисовал Венецию. Даже в голову никогда не приходило. Ведь это идея! – он заулыбался, сжимая посильнее мою руку.

Мы прошли еще немного.

– А какое твое любимое время суток? – не знаю зачем, спросил он.

– Здесь закаты красивые, – подумав немного, ответила я.

– А именно твое?

– Мне нравится ночь. И сумерки тоже красивы, только когда они уже темно-синего цвета, ближе к ночи.

– Глубина и чувственность… – медленно произнес он. – И пленительные тайны! Это отражает ночь. И так подходит Венеции.