– Хорошо, ну, а что вы скажете о верхней палате парламента, дядя? – спросил Джон, смеясь.
– Верхняя палата? Ее назначение – служить примером для нижней палаты. «Вот чего можно достичь, если верно служить королю», – как бы говорит верхняя палата нижней. Должности, звания, богатство, власть, – все дано джентльменам из верхней палаты. С высоты своего положения они лениво и снисходительно наблюдают за суетой джентльменов из нижней палаты, как сытый кот наблюдает со своей лежанки за возней мышей на полу.
– Я вижу, вы прекрасно разбираетесь в парламентском механизме, – саркастически заметил Джон. – Отчего бы вам самому не попробовать себя в политической деятельности?
– В молодости я был слишком ленив, чтобы это сделать, а теперь я стал слишком стар, чтобы заняться этим. Моя жизнь прекрасна: я завтракаю в компании с его величеством, имею место при дворе, у меня есть, пусть и небольшой, но стабильный доход, – чего еще желать в моем возрасте? Но лет тридцать назад мне предлагали выдвинуть мою кандидатуру в нижнюю палату парламента с гарантией того, что я обязательно буду избран. Да, я вращался в парламентских кругах и поныне имею в них приятелей. Откуда, вы думаете, у меня появилась гостевая ложа? Мои друзья так почитают короля, что ловят каждое его слово, а поскольку я завтракаю с его величеством, то и рассказываю им о его настроениях, и о некоторых его изречениях. Эти люди умеют быть благодарными, поверьте, молодой человек! – сэр Френсис потрепал племянника по плечу.
– Вы лично знаете парламентариев? – удивился тот.
– Конечно. Со многими я знаком, о других наслышан. Могу утверждать, что они относятся к особенному, можно сказать, избранному роду человечества. Я знаю среди них, по меньшей мере, десяток убийц, около пятидесяти бандитов и почти сотню крупных воров, не считая мелких жуликов, аферистов и шулеров. Исключительные качества натуры этих джентльменов позволили им достичь успеха на поприще политики. Не кривитесь, сэр племянник, вы молоды и не понимаете очевидной истины, – для того чтобы добиться чего-нибудь в нашем мире, надо отбросить некоторые обременительные условности, – сказал сэр Френсис.
Джон дернул головой, но ничего не ответил.
В зале становилось душно; галерея для гостей была заполнена народом так плотно, что люди стояли на ней, прижавшись друг к другу. Палата заседаний, занимавшая весь нижний ярус зала, была освещена множеством нещадно коптивших масляных ламп, отчего над верхней галерей висел густой едкий туман. Расположившиеся в отдельных ложах счастливцы недовольно оглядывались на простую публику и морщились от гомона толпы.
Парламентарии уже собрались. Представители верхней палаты, явившиеся на совместное заседание с нижней, чинно сидели на первых скамьях, не обращая никакого внимания на публику, лишь изредка на их лицах проскальзывало выражение некоторой брезгливости. Кресло короля пустовало; по слухам, его величество не собирался сегодня приезжать в парламент, дабы не оказывать своим присутствием давление на парламентариев при принятии ими важного решения.
Ожидание становилось утомительным; пора было открывать заседание, но почему-то задерживался председатель парламента.
– Что-то случилось, наверное, что-то случилось, – говорил Джон, ерзая на стуле, – странно, что председателя все еще нет.
– Как это – нет? – сказал сэр Френсис, снисходительно улыбаясь. – Он давно приехал.
