– Иншалла.
– Очень достойный человек. Хочу потолковать с ним и понять, кто такие киргиз-кайсаки…
И тут Годунов понял, что совершил ошибку.
– Мы – казахи! – заносчиво перебил его Ораз-Мухаммад.
Боярин попытался выговорить это слово так, как произнес молодой воевода. То ли «казаки», то ли «хазахи», во всяком случае, звук был непривычный для русского уха и языка. Но Ораз-Мухаммад одобрительно кивнул – он оценил любезность Бориса Федоровича.
– Садись, сразимся, – предложил Годунов, указывая на шахматный столик. Он знал, что обыграет воеводу.
Ораз-Мухаммад сел с той стороны, где темные фигурки. Годунов велел ему пересесть – играющий белыми имеет больше возможности победить. И дальше их разговор шел под постукивание фигурок о столик.
Начало игры было для боярина несложным – они и с покойным государем стремительно проскакивали начало, наскоро разменивали несколько фигурок, а потом уж было над чем поломать голову.
– Знаю, о чем просить пришел, – сказал Борис Федорович. – Хочешь встретиться с послом хана Тауекеля. Мне донесли – посольство уже в двадцати верстах от Москвы. Для него приготовлен Крымский двор, хоть он и маловат. Забор укрепили, стрельцы в караулы назначены.
– Хочу.
– Ораз Онданович, так за чем же дело стало? У меня в палатах и встретишься. Посольство явится к великому государю, потом будет пир. А дня через два я приму посла у себя. Тогда и будешь зван. Ты лучше дай мне совет – чем таких гостей потчевать.
Годунов имел в виду не только застольное угощение. Обычно после приема у государя послам посылались туда, где их поселили, «корма» – большие блюда с лакомствами от царского стола, дорогие вина. Боярин и у себя завел такой же обычай. И его «корма» были не хуже царских.
– Посол был бы рад увидеть на твоем столе казы, бесбармак – как его подают самым почтенным гостям, жал-жая. Но для этого нужно нарочно откармливать лошадей. На Москве такого нет. Думаю, будет хорошо, если послу поднесут вареную баранью голову, это знак уважения. А все прочее – баранина, хороший хлеб, пироги пряженые… У нас пшеничная мука дорогая, а на Москве ее сколько угодно, – сказал воевода, и боярин отметил это «у нас».
– А еще?
– Пришли ко мне своего повара, мой его научит готовить кауырдак. Это бараньи потроха – когда режут барашка, женщины очень быстро это делают, чтобы сразу подать мужчинам. Посол будет удивлен, но оценит твое к нему расположение.
– Благодарствую… Ты гляди, какой я сделал ход и какой твоей фигуре угрожаю, – предупредил он.
– Так смогу я увидеться с послом?
– В моих палатах, Ораз Онданович.
Это было сказано строго и даже жестко.
– Отчего я не могу приехать к Кул-Мухаммаду на Крымский двор? Мы давние знакомцы, вместе выезжали на ястребиную охоту…
– Оттого, Ораз Онданович, что посол хана Тауекеля имеет задание: помочь тебе покинуть Москву и присоединиться к хану. Об этом догадаться нетрудно. Будь внимательнее, я угрожаю твоему коню. Конечно, у него есть и другие цели. Я знаю, что хан Тауекель готовит поход на Бухару. Это будет большая война. Хану нужно оружие огневого боя – пушки, пищали, к ним порох. А где их взять, коли не у меня? И ты ему для этого похода тоже нужен. Я позвал тебя сюда, зная, что будешь проситься домой…
– Буду! Отпусти меня! – воскликнул молодой воевода. – Не могу более тут жить. Я тут – как лист одинокий, с высокого дерева слетевший.
– Отчего ж одинокий? Твоя семья с тобой. Государь тебе поместье на Оке пожаловал. Двор твой богат. Чем тебе тут плохо, Ораз Онданович? Иль ты у меня не желанный гость? Иль государь тебя не милует?
