Игра в бирюльки - страница 37

деток на продленки в сомнительные французские школы, где они могли бы заразиться чем-нибудь буржуазным. Посольский доктор, по указанию партсекретаря, даже научно подкрепил это решение заключением, что «французские школы кишат вшами, разного рода вирусами и бациллами», поэтому их посещение нецелесообразно. Хорошо еще, что, по наущению парторга, в посольстве не были отключены шесть принимаемых программ французского телевидения. Так что Аннушка не лишилась возможности совершенствовать свой французский, а родители – припадать к французским реалиям через экран телевизора. И надо сказать, что регулярные и обильные поливы всего советского ехидными французскими журналистами помогали, так сказать, воочию осознавать факт проходившей за окном идеологической войны.

В каком-то смысле культурная служба посольства стояла особняком от политических баталий. Дипломаты «основных направлений» (политика, экономика и т. п.) взирали на «культурников» свысока, не признаваясь, что им осточертело видеть кислые лица бюрократов из Кэ д`Орсэ и что на самом деле им завидно знать, что служебные обязанности некоторых товарищей по работе состоят в том, чтобы присутствовать на концерте французской эстрадной звезды во Дворце конгрессов, известного симфонического орекстра в зале Плейель или на вернисаже модного художника. В качестве особого подарка Кранцев воспринял сообщение о скором отъезде на родину своего начальника Дремова. Действительно, тот вскоре покинул Париж все с тем же надменным и недовольным видом, наподобие героя французского водевиля о Супердюпоне, который прославился тем, что получил золотую пулю в задницу.

После его отъезда Кранцев имел возможность еще много раз убедиться в торжестве искусства над политикой, хотя и мучился от необходимости представлять страну ГУЛАГа в стране мушкетеров. К тому же его кумир, незабвенный Ив Монтан, в эту же самую пору уже перешел в стан самых ярых противников несчастной Страны Советов, где, по его выражению, не было «ни свободы, на милых маленьких радостей», то есть благополучия основной массы рядовых жителей. Утешением служило то, что многие другие известные французские артисты, с которыми приходилось встречаться Кранцеву, плевали на политику и не гнушались общением с «забавным» сотрудником совпосольства.

Большим сюрпризом и огромной радостью стало, например, согласие самого грандиозного итальянца во французском кино Люка Винсенте поехать в разгар холодной войны на Московский международный кинофестиваль, бойкотируемый многими западными киноактерами. Установить контакт Кранцеву помог знакомый профессор русского языка из Сорбонны. Получив подтверждение по телефону, он помчался в бюро «Аэрофлота», расположенное в самом центре Елисейских Полей, чтобы забрать билеты на самолет для кинозвезды. Там, к своему удивлению, он обнаружил, что звезде предусмотрены билеты экономического класса. На его возражения плюгавый начальник бюро с кривой улыбкой и довольно высокомерно ответил, что г-н Винсенте для него – обычный пассажир и никаких других указаний из Москвы на его счет не поступало, а на рекламу ему наплевать. К счастью, экипаж авиалайнера думал по-другому, и, когда Кранцев подвел знаменитого Люка к командиру, у стюардесс округлились глаза и открылись рты от восхищения. Они наперебой обещали усадить любимого артиста в первый клас и угостить, как положено по законам русского гостеприимства.