На самом деле я соврала. Я редко вспоминала о Питере. Да и то в тех случаях, когда понимала, что Али действительно напоминает мне его.
– Да, понимаю. Поэтому и искал повода побыть наедине.
Кучер открыл дверь кареты. Взобраться внутрь мне помог Питер. Он продолжил:
– Может, я к тебе завтра приеду? Разреши, хотя бы ненадолго.
– Пит, о чем ты спрашиваешь?! Я буду ждать тебя к двум часам. Но что ты скажешь Салли?
– Ничего. Приеду ненадолго.
Я впервые молча поблагодарила Салли за то, что она есть в моей жизни. Питер мил, и даже слишком… Поэтому мне тяжело держать себя в руках. Питер поцеловал мне руку, я маняще поцеловала себя туда же. Я могла себе это позволить, ведь меня, в отличие от него, никто не мог увидеть. А что значат эти жесты, понятно каждому. Мы с Питером друг по другу скучали…
– С возвращением, – сказал Питер, в шутку качая головой, якобы журя меня.
Я изящно развела руками, как бы показывая – вот она я!
– До завтра!
Потом два раза постучала по кабине, и карета тронулась. Питер провожал меня взглядом. А я ехала домой, не понимая, зачем так откровенно заигрываю. Ведь завтра Питер сможет тоже задаться этим вопросом. Пальчиком маню, мужчины подходят, а потом отворачиваюсь от них. Врать не буду, мне это просто нравится!
26 февраля 1775 года. Понедельник
День оказался удачным на мужчин. Их сегодня было много. Причем каждый приходил в разное время суток, они не столкнулись друг с другом. Так нарочно не сделаешь…
Утром ко мне зашел Уэйн. До него и крестного дошел слух, что я вернулась. Брат появился вовремя, прямо к моему завтраку. Мы поели и поговорили. После завтрака решили прогуляться. Уэйн не очень красив, но привлекателен. Он мог быть популярен у женщин. Но нельзя: не позволяет религия. Он лишился бы многого, в том числе права стать епископом. А Уэйн метил в эти степи.
Мы дошли до кладбища, поговорили об умерших. Потом брат увидел церковь и спросил:
– А почему за часовней никто не следит?
Часовня на самом деле выглядела старой, обветшалой и неухоженной. Мне не понравилось, что она так портит вид.
– Да, ты прав! Надо отреставрировать. Просто много дел навалилось. За всем невозможно уследить. Я займусь ею.
– Давай зайдем?
– Не стоит.
Уэйн оглянулся, словно пытаясь поймать меня на чем-то. А у меня мурашки по коже побежали от его предложения. Мне была противна эта мысль.
– Почему? – спросил Уэйн.
Его мудрые глаза словно поглощали меня. А меня злило, что кто-то пытается затащить меня в церковь. Уж лучше в постель! Хотя нет, я уж слишком преувеличила. Но смысл в этом…
– Уэйн, там грязно, все зачахло. Зачем на это смотреть? К тому же ключей у меня нет. Приведу ее в порядок, тогда и зайдем. Обещаю! А сейчас не надо меня вгонять в краску… Прошу.
– Хорошо, – улыбнулся Уэйн. – Поймал тебя на слове.
Мы продолжили прогулку и, конечно же, успели заговорить о Боге и о религиях. Во многом я спорила с братом, но в чем-то и соглашалась. Иногда мне казалось, что ему нравится играть роль моего духовного наставника. Ну а я не возражала, потому что на мое мнение сложно повлиять. А если ему приятно, то почему бы и не дать возможности повоображать. Мне нравилась чистота и наивность Уэйна, а иногда в его словах можно было услышать полезный совет.
Вскоре брат ушел, пообещав передать от меня привет крестному. После я отправилась в кабинет разложить недавно подписанные документы и спрятала яд в дальнем углу ящичка. Я приказала мистеру Леджеру, чтобы он нанял кого-нибудь заняться часовней, и отдала ключ от нее.
