И о чём они только думали с Генрихом, двое амбициозных и ленивых учеников магической школы, мечтавших о могуществе и власти, но не светской, а истинной власти над Реальностью. Конечно, они были не единственными студентами, которые лелеяли мечту стать всесильными магами, амбиции были главной движущей силой в школе. Вот только остальные корпели над трактатами и проводили бессонные ночи в изматывающих практиках, а Два ЛИха, как звали приятелей сокурсники, решили, что поступательный путь к знанию не для них, и принялись искать волшебную таблетку всевластия. Да, Радвила не врал, они сами его призвали и заключили с ним соглашение. С тех пор из школьных приятелей Генрих и Ульрих превратились в кровных родственников, становясь попеременно то отцом, то сыном друг друга. А хитрый подселенец со смертью одного из них просто перепрыгивал в тело другого, заставляя новенького подтвердить свою клятву верности с помощью мудрёного ритуала.
Очень похоже, что Генрих тоже уже наелся этого могущества до рвоты, недаром он попытался предупредить своего сменщика, как только подселенец покинул его умирающее тело. Слишком поздно, ритуал, отработанный сотнями лет, не давал сбоев. Страх мучительной смерти, плюс манипулятивные техники сделали своё дело, в очередной раз превратив Ульриха в оружие, с помощью которого пришелец последовательно и беспощадно уничтожал его мир. За десятки воплощений пленник перепробовал всё от открытого бунта до коварных интриг и успел убедиться в полной бесперспективности сопротивления. Пару раз он даже пытался покончить с собой, но Радвила всегда был на чеку и перехватывал управление его телом до того, как Ульрих успевал причинить себе травму, несовместимую с жизнью, а прочие раны, даже очень тяжёлые, подселенец излечивал в считанные секунды.
– И почему люди не умирают от полной безнадёги и отчаяния? – в очередной раз посетовал пленённый Магистр. – Это ведь тоже сродни болезни.
Увы, всесильный захватчик не позволял своему носителю отдать концы до тех пор, пока его преемник не был подготовлен к несению вахты, а потом, откуда ни возьмись, на старого носителя враз обрушивались все недуги, и из могучего мужчины он в считанные дни превращался в развалину. Вот только обычно Радвила не заставлял их умирать так долго и мучительно, как умирал на этот раз Генрих. Что же такое тот натворил, коли подселенец решил над ним поизмываться?
– Он сам так захотел,– отозвался Радвила на мысленный вопрос своего носителя,– решил таким образом себя наказать. Глупец, это совершенно ничего не меняет, но я не стал спорить, позволил ему умереть естественным путём.
Что ж, это неудивительно, чувство вины перед ни в чём не повинным человечеством давно уже стало постоянным спутником жизни двух непутёвых магов, и искупления грехов ждать не приходилось.
– Не думай, будто я не понимаю, что вы с Генрихом давно перегорели,– сочувственно произнёс Радвила. – Люди – слишком чувствительные и хрупкие существа.
– Так отпусти нас,– с тоской воззвал Ульрих к своему мучителю. – Разве нет других людей? Заведи себе новых носителей, а мы с Генрихом умрём, всё забудем и спокойно уйдём в небытие вместе с остальными жителями Таласа.
– Ты уж потерпи немного, Ули, недолго осталось,– в голосе Радвилы снова зазвучало сочувствие. – Мне сейчас менять носителя совсем не с руки, сознания ведь очень долго притираются друг к другу, вырабатывают синхронность восприятия, как бы вступают в резонанс. Разве ты не помнишь, сколько твоих воплощений мы воевали, пока ни пришли к взаимовыгодному сотрудничеству?
